Управление гневом ребенка 3 года

Можно ли детям и взрослым злиться? Не только можно, но и нужно. Гнев – эмоция-защитник, важный маркер дискомфорта, опасности или нарушения границ. Но это вовсе не значит, что нужно разрешать ребёнку драться, кричать и отбирать чужие игрушки. Психолог Яна Филимонова рассуждает об основных родительских ошибках в «управлении гневом» и подсказывает, как научить ребёнка правильно выражать злость и делать выводы из ситуации, которая её вызвала.

Полезная рассылка «Мела» два раза в неделю: во вторник и пятницу

Родители совершают большую ошибку, путая само чувство злости и его проявления. Гнев помогает отстаивать границы, защищаться от недоброжелательно настроенных людей и справляться с опасностью. Хороший контакт со своим гневом в будущем обеспечит дочери или сыну способность сказать твёрдое «нет», защитить себя в споре, отстоять права. Подавленный же гнев – виновник многих соматических заболеваний. А ещё робости, плохого контакта со своими желаниями (откуда мне знать, чего я хочу, если я даже не знаю, что мне не нравится?) и скрытой враждебности к другим (потому что подавленная злость – всё равно злость).

Посыл «не злись» заставляет ребёнка направлять усилия не на успокоение и разрешение ситуации, а на попытки просто спрятать гнев. Поэтому не стоит произносить фраз вроде: «Злиться нельзя», «Ты что ругаешься, лучше пойди и помирись скорее», «Никто с такой злой девочкой дружить не захочет».

Тогда что же: разрешать детсадовцу драться, если кто-то взял его игрушку, а школьнику – рвать чужие тетрадки с домашним заданием? Нет. Стоит на понятном ребёнку языке объяснить: бить других людей и портить их вещи нельзя, но есть и другие способы выражать злость.

Если ты зол настолько, что не можешь думать, допустимо побить подушку или пнуть диван (это психологи советуют и взрослым людям). Немного успокоившись, стоит подумать и рассказать словами, на что же ты так разозлился. Ребёнок 3-6 лет уже вполне способен объяснить, что его рассердило. С некоторыми вещами просто приходится смириться: нельзя взять красивую куклу той девочки, да и папин планшет тоже трогать не полагается. Но, возможно, девочка разрешит немного поиграть с куклой, а папа может показать красивые картинки на планшете или вместе сыграть в игру.

Школьнику можно помочь не только обнаружить причины своего гнева, но и попытаться найти выход из ситуации

Например, наладить контакт с учительницей или поговорить с одноклассником, с которым произошла ссора.

Если сын приходит из школы и заявляет «Я ненавижу Васю, он мне больше не друг!» – не стоит пугаться такого категоричного заявления. Хорошо, что ваш ребёнок в принципе умеет вербализовать свою агрессию. В таких случаях помогает техника активного слушания, то есть переформулирования сказанного без оценки или прямых советов.

– Похоже, ты очень сердишься на Васю.

– Да, он с Димой и Мишей играл в футбол, а меня не взяли! Я с ними тоже больше не дружу.

– Тебе обидно, что тебя не взяли играть в футбол.

– Конечно, а ты как думаешь! Они говорят, я ничего не умею. Но Дима потом обещал показать, как мяч вести.

Здесь уместно будет предложить: «Может быть, завтра попросить Диму показать тебе, как вести мяч?» – «Да, наверное. Они как раз собирались завтра на площадку». Даже если ситуация окажется не такой благоприятной, ребёнок уже осмыслил произошедшее, получил опыт того, как успокоиться и справиться с переживаниями. А ещё поймёт, что рядом разумный взрослый, который поможет совладать с чувствами и проанализировать ситуацию.

Другая крайность – когда детский гнев служит извинением для любого поступка. Слёзы и крик помогают выпросить дорогую игрушку. «Мы рассердились, простите нас» – оправдание перед мамой другого малыша, которого разгневанный трёхлетка посыпал песком и стукнул совочком по голове.

Это плохо сразу по нескольким причинам. Во-первых, присутствие в доме маленького тирана не улучшает семейные отношения и не делает домашнюю атмосферу приятной. Во-вторых, ребёнок становится всё менее социализированным, поскольку принятые дома порядки не будут поддерживаться в детском саду и школе. Ему придётся совершенно неожиданно столкнуться с запретами, что вызовет сильнейший стресс: раньше всё было можно, а теперь вдруг нельзя, даже если кричать и топать ногами.

В-третьих, одна из функций родителей – создавать ребёнку разумные рамки поведения, которые меняются по мере его взросления

И эти рамки служат не только для социализации и приучения ребёнка к порядку, но и для защиты.

Поэтому дети-тираны обычно растут не столько избалованными, сколько нервными. Отсутствие чётких запретов несёт опасность и для самого ребёнка, и он чувствует это. Вседозволенность не равна ни заботе, ни любви – она нездорова и расшатывает психику.

В будущем произойдёт так называемая интериоризация: ребёнок как бы поместит родителя внутрь себя, присвоит функцию контроля в том виде, в котором он её получил. Поэтому важно, чтобы в критических ситуациях папа или мама действительно помогли ему справиться с гневом, не потакали и не подавляли. Потому что голос, который говорит «Давай подумаем вместе» или «Да как ты можешь такое говорить, Вася твой друг!», – будет звучать у него в голове всю жизнь (ну или до похода к психотерапевту).

Начиная со средней школы ребёнок уже способен встать на позицию другого, чтобы попытаться понять чувства и мотивы второй стороны конфликта

Ты решила взяться за ум и очень стараешься на алгебре, а противная Ирина Петровна всё равно занижает оценки и не вызывает к доске? Да, это обидно и очень раздражает. Но, может быть, она привыкла к плохо выполненным домашним заданиям и списыванию? И если пройдёт немного времени, она заметит изменения? А если нет, что можно будет сделать, чтобы улучшить ситуацию? Очень ценно умение не только превращать гнев в слова, а делать из него и из ситуации какие-то выводы.

Не стоит забывать, что модели поведения ребёнок в любом случае берёт из семьи. Если папа твердит, что злиться ни в коем случае нельзя, а спустя полчаса повышает голос на кого-то из домашних – ценность его слов резко падает. А ребёнок, увы, делает выводы о вседозволенности тех, у кого есть власть: вот я вырасту, и тогда…

Важную роль играют и неосознанные установки родителей. Взрослые, которые скорее склонны к позиции «злиться нельзя», могут находиться в плохом контакте с собственным гневом, подавлять его – такие послания обычно передаются в семье из поколения в поколение. Очень распространена установка «нельзя злиться на родных». «Мама и папа тебе добра желают», «Не ругайся с сестрой, вы же родные» – подобные правила поддерживают миф об идеальной, дружной семье, в которой все друг друга любят и никогда не ссорятся. Понятно, что такой идеал недостижим.

Подавленная злость приводит к конфликтам и тайным обидам: когда нет возможности выразить гнев напрямую, он всё равно находит себе путь

Родители, которым страшно «огорчить» и «разозлить» ребёнка, возможно, сами росли в чрезмерно строгой обстановке: подвергались физическому насилию, унижениям, постоянной критике. Они страдали сами и теперь хотят, чтобы ребёнок ни в чем не знал отказа. Видеть его слёзы и сердитое личико невыносимо, поскольку вспоминаются болезненные эпизоды из собственного детства. «Неужели я такой же, какими были мои мама и папа? Нет, я хочу быть добрым и понимающим». Стоит осознать эту идентификацию с детским образом и отделять собственные тяжёлые воспоминания от нынешней ситуации.

Быть хорошим и любящим родителем совершенно не противоречит тому, чтобы ставить разумные запреты. Воспитание заключается не только в поощрении и выражении любви, но и в приучении к самоконтролю и социализации.

Источник

Психолог Катерина Мурашова – о том, почему не стоит скрывать от своих чад сильные эмоции и как научить их работать с собственными чувствами

Фото: William Gottlieb/CORBIS/Corbis via Getty Images

Сейчас я практически не читаю научно-популярных книг по психологии и не знаю, что в них пишут. Таких книг очень-очень много, и наверняка среди них есть хорошие, средние и совсем плохие. Но при этом я по возрасту все-таки человек советского прошлого, и воспитана так, что всегда была уверена: уж совсем откровенную глупость в книжке не напечатают.

И вот теперь я в некоторой растерянности, потому что раз за разом ко мне приходят мамы и с совершенно уверенным видом рассказывают, что они в каких-то психологических книжках прочитали, будто родители не должны показывать ребенку свои отрицательные эмоции, чтобы, дескать, его не травмировать.

Статистически мало реально, чтобы все читали одну и ту же книжку. Значит, их таких по крайней мере несколько?

И вот она, данная конкретная мать, изо всех своих сил старается выполнить полезные рекомендации компетентных специалистов. И некоторое время у нее даже получается сдерживаться, и ребенок вроде как и не догадывается, что его мать сейчас раздражена, злится, печальна, в ярости и так далее. Хорошо, если мать, взявшая на себя такую странную задачу, флегматик. А если ближе к холерику?

Вот ребенок раз за разом нарушает какой-то запрет. Мать, памятуя о прочитанном и стараясь соблюсти все «психологические» рекомендации, спокойно говорит:

– Не следует тебе этого делать. Я тебе неоднократно запрещала. И говорила, что это опасно. Мне жаль, что ты не прислушался к моим словам…

Но, разумеется, в какой-то момент возможность сдерживать свои чувства исчерпывается у любой матери. Происходит взрыв. И тогда бедному ребенку достается единомоментно и за сейчас, и за все предыдущие разы. И вот это его, конечно, по-настоящему шокирует и оставляет в растерянности. Почему предыдущие двадцать раз она спокойно говорила положить эту вещь на место, а теперь орет как резаная?! Что изменилось?

Если этот цикл повторяется раз за разом, мир начинает казаться ребенку эмоционально и событийно непредсказуемым. И у него закономерно нарастает тревожность, и либо снижается общая жизненная активность (ребенок боится пробовать), либо, наоборот, нарушения известных запретов становятся все более яркими и демонстративными, а поведение в целом – провокативным. Зависит это в первую очередь от темперамента и силы нервной системы самого ребенка. Кому-то в ситуации непонимания происходящего легче и естественнее затаиться, а кто-то, не в силах терпеть неопределенность, нарочно «идет на грозу».

Это с одной стороны. Но есть и другая.

Эмоции у нас и у животных – это врожденная вещь. Мы не можем их не испытывать. А вот опознанию их и социально правильному с ними обращению надо учить

Приблизительно с такой же частотой, как и вышеописанные (а иногда это одни и те же люди) ко мне приходят мамы, папы и бабушки вот с каким вопросом:

– Вы знаете, везде говорят про эмоции и эмоциональный интеллект. Дескать, это очень важно, у современных детей с этим проблемы, и их этому обязательно надо учить. Да мы и сами видим, что он у нас чувств других людей совсем не понимает и не учитывает. Может быть, это у него аутизм? Нет? Тогда синдром Аспергера? Тоже нет? Ну а тогда как же? Надо его учить? Так вот в этом и проблема: как именно учить, нигде толком не написано. Мы вот купили какие-то картинки якобы для обучения эмоциональному интеллекту, так там какие-то неприятные физиономии нарисованы, он на них и смотреть не хочет, да и мы сами, если честно, тоже. Может быть, вы нам какие-нибудь специальные тренинги порекомендуете или кружок?

Две описанные мною ситуации – это две стороны одной и той же медали.

Эмоции у нас и у животных – это врожденная вещь. Мы не можем их не испытывать. А вот опознанию их и социально правильному с ними обращению надо учить.

И первым по времени и на многие годы главным тренажером в этом процессе для ребенка являются чувства его родителей и других членов семьи. Ребенок видит их, получает их названия, связывает с конкретными ситуациями и своим собственным поведением, учится их вовремя опознавать и адекватно на них реагировать.

Раньше, в больших иерархических семьях и общинах это обучение происходило естественным образом, так как слишком многое в жизни маленького «низкорангового» ребенка напрямую зависело от эмоционального состояния окружающих его старших людей, и из своих собственных интересов и безопасности он учился их «читать». Теперь эта система по вполне понятным причинам начала давать сбои.

Что же делать? Разумеется, все равно учить. Как?

Тут в особенно сложной ситуации оказываются родители, которые честно признаются: «Да я и сам(а) социально неловкий(ая). Далеко не всегда могу опознать свои и чужие чувства. И часто реагирую неправильно, попадаю в дурацкие ситуации. Собственную жену (мужа) понимаю через четыре раза на пятый, а уж тещу (свекровь) так и вовсе никогда. Мне все время кажется, что она (он) разводит черт те что на пустом месте…»

Что ж, в таком случае придется учиться вместе.

Пункт первый.

Есть эмоции. Их нужно знать. Составьте список известных вам эмоций. Если там окажется меньше 25 наименований – есть над чем поработать. Сорок и больше – хороший результат. Список можно повесить на стену как напоминалку.

Пункт второй.

Ловите эмоции из списка в себе и в мире (как покемонов, помните?) и называете вслух. Вот я злюсь. Вот в этом фильме она в полном отчаянии. Вот осенний лист летит через луч фонаря тихой ночью – восторг! И так далее. Старайтесь почаще делать это в присутствии ребенка.

Пункт третий.

Не врать чувствами! Если вы слегка раздражены, так и говорите: меня это слегка раздражает. Если вы в ярости, то и демонстрируете именно ярость, а не легкое раздражение. Если вы равнодушны к пятому за вечер рисунку, который принес ваш ребенок, то именно ваше равнодушие он и видит.

Пункт четвертый.

Эмоции существуют, это не обсуждается. Все проистекающие из них чувства приемлемы. Но дальше развилка – есть приемлемые и неприемлемые способы выражения этих самых чувств и эмоций. Причем набор приемлемых и неприемлемых способов меняется в зависимости от эпохи, места, культуры, даже просто семьи. Ваша задача – описать, рассказать, показать ребенку, куда, собственно, он попал. Какой набор тут принят, какой нет.

Пункт пятый.

Чем меньше ребенок, тем конкретнее должно быть обучение.

Отрицательные чувства, пример:

Когда ты злишься, ты можешь (приемлемые способы выражения злости):

– заорать и затопать ногами,

– убежать в другую комнату или ванную,

– швырнуть свою игрушку,

– сказать: я зол, не трогайте меня сейчас.

Ты не можешь (неприемлемые способы):

– пнуть ногой собаку,

– ударить младшую сестру,

– швырять на пол вещи родителей.

Положительные чувства, пример:

Когда тебе очень нравится незнакомый ребенок или взрослый, ты можешь (приемлемые способы выражения симпатии):

– сказать ему комплимент,

– предложить поиграть (и не настаивая, если он откажется),

– угостить чем-нибудь, если это возможно по обстоятельствам,

– предложить свою помощь (и не настаивая, если помощь будет отвергнута).

Ты не можешь (неприемлемые способы):

– начать душить его в объятиях или лезть к нему на колени,

– требовать, чтобы его внимание принадлежало только тебе или чтобы он играл только с тобой,

– заставлять, уговаривать его есть или делать то или другое.

Пункт шестой.

Обязательное положительное подкрепление с вашей стороны на любое адекватное действие ребенка в рамках пункта четыре.

«О, я видела, что тете очень понравился твой комплимент по поводу ее действительно чудесной шляпки».

«Ты убежал от конфликта с младшей сестрой, и я уверена, что в данном случае это было отличным выходом. Нам с отцом понравилось, как быстро и четко ты среагировал».

Обязательное отрицательное подкрепление неверных, с точки зрения вышеописанного алгоритма, действий.

«Тетя просто не знала, куда деваться от твоих поцелуев, а мне было ужасно стыдно».

«Я просто в шоке – мой сын пнул Жучку, любящее его и ни в чем не повинное существо, потому что ему, видите ли, не дали вторую конфету. Иди ко мне скорей, Жученька, я буду тебя жалеть. А вот тебя, сын, я сейчас, после такого, видеть не хочу».

Никакие кружки или тренинги этого не заменят, поверьте.

Источник