Умер ребенок 2 года
https://ria.ru/20200617/1573020546.html
В Москве умер первый ребенок из-за новой болезни, вызванной COVID-19
Двухлетняя Мария Паршикова умерла в Морозовской больнице, где ей тщетно пытались помочь в течение недели. Сначала решили, что у девочки синдром Кавасаки. Но… РИА Новости, 17.06.2020
2020-06-17T08:00
2020-06-17T08:00
2020-06-18T13:42
коронавирус в россии
коронавирус covid-19
морозовская детская городская клиническая больница
здоровье
москва
дети
медицина
/html/head/meta[@name=’og:title’]/@content
/html/head/meta[@name=’og:description’]/@content
https://cdn24.img.ria.ru/images/07e4/06/11/1573051642_0:0:1620:911_1400x0_80_0_0_dbf361c8a16c0f67d752c0348795744a.png
<strong>МОСКВА, 17 июн — РИА Новости, Мария Семенова. </strong>Двухлетняя Мария Паршикова умерла в Морозовской больнице, где ей тщетно пытались помочь в течение недели. Сначала решили, что у девочки синдром Кавасаки. Но после вскрытия выяснилось: ребенок погиб из-за нового заболевания, вызванного коронавирусом. Историю борьбы за детскую жизнь РИА Новости рассказала Анна Паршикова, мать Маши. “Будто рубильник дернули”Маруся, как звали ее дома, поступила в приемное отделение вечером 18 мая, а 23-го скончалась за закрытыми дверями реанимации. Мать к ней не пустили: у девочки был COVID-19, в крови обнаружили антитела IGM — они вырабатываются в острой фазе болезни.Новость о том, что у дочери коронавирус, потрясла родителей: во время эпидемии они самоизолировались на даче и никто не контактировал с COVID-инфицированными. Правда, в апреле недолго и не очень серьезно переболели все домочадцы — чем, не знают до сих пор.”У дочки поднялась температура под сорок. Мы были в Домодедовском районе, приехала местная скорая. Врачи заподозрили энтеровирусную инфекцию, сказали, ничего страшного — но, если лихорадка продержится больше трех суток, вызывайте бригаду опять. Через два дня Маруся начала бегать и скакать как обычно — будто рубильник дернули, — вспоминает Анна. — Зато слегла я: слабость, озноб, но пониженная температура. После такие же симптомы появились у мужа. Мы и подумать не могли, что это COVID-19. У меня в крови нет антител. Либо я бессимптомник, либо вообще не болела, либо тестирование врет — загадка. Вообще с коронавирусом больше вопросов, чем ответов. Муж и сын будут сдавать анализ — это важно, ведь мы тогда находились с родителями и немолодой няней, могли их заразить”.”Срочно вызывай скорую”Через три недели после выздоровления у Маруси снова подскочила температура — 39.Приехала бригада. Марусю осмотрели и предположили, что это просто аллергия на антибиотик, однако на всякий случай госпитализировали в Морозовскую больницу. По словам Анны, двое суток никто, кроме единственного дежурного врача, и слышать не хотел, что у малышки, возможно, синдром Кавасаки. “Но надо отдать должное: начиная с третьего дня помогали дочери всем чем могли. У меня уже нет сил и желания кого-то судить. Все равно мы никогда не узнаем, было ли что-то сделано не так”, — вздыхает Анна.”Мозг перешел в режим самосохранения”Даже когда дочь попала в реанимацию, Паршикова не верила, что Маруся умирает. Казалось, вот-вот кризис минует. “Сейчас понимаю, что мой мозг перешел в режим самосохранения. Нет, я действовала: звонила, писала, трясла всех. Но когда твой ребенок угасает на глазах, сознание будто ставит блок и все как в тумане. Я убеждала себя: еще чуть-чуть и все наладится. Даже спросила: “Вы нас из реанимации пока не переводите?” На меня посмотрели как на идиотку. Видимо, доктора уже все понимали. Но мне-то никто ничего не говорил”.Маруся “сгорела” за семь дней. Потом врачи объяснили Анне: у девочки был Кавасаки-подобный синдром, вызванный коронавирусом. Он привел к обширному поражению внутренних органов. “Совсем недавно дочь выглядела как нормальный ребенок, которому просто нездоровится. Вскрытие показало: у нее чудовищные повреждения внутренних органов. “Вы такое раньше видели?” — допытывалась я у врачей. Мне ответили, что так обычно бывает после длительного онкозаболевания или при иммунодефиците. А здесь неделя — и все”, — описывает Паршикова.”Это преступление”Анна не собирается “воевать” с больницей, но ей важно предать огласке свою историю. “Не для того, чтобы кого-то наказать, — мы хотим, чтобы люди знали об этой болезни”. Никто, переживает Паршикова, даже не подозревает, что жизнь детей в опасности. “На днях по ТВ сказали, что в Москве нет ни одного ребенка с этим синдромом. Я была в ужасе. Вместо того чтобы предупредить родителей, дезинформируют многомиллионную аудиторию. Это преступление, — считает она. — Даже сейчас в Морозовской больнице есть дети с этим диагнозом. Мне пишут сотни людей, я рассказываю им о симптомах дочери и, конечно, советую обратиться за помощью — ведь я ни в коем случае не врач”.Быть насторожеЗаведующий кафедрой педиатрии Медицинского института РУДН и консультант-пульмонолог Морозовской больницы Дмитрий Овсянников объяснил, что еще в начале весны мировое врачебное сообщество обнаружило новый детский недуг — мультисистемный воспалительный синдром, ассоциированный с COVID-19. Другое название — Кавасаки-подобная болезнь.Прежде всего, по его словам, нужно обращать внимание на классические признаки синдрома Кавасаки. Их шесть: лихорадка, изменения слизистых оболочек (красные губы, земляничный или малиновый язык), отек ладоней и ступней, конъюнктивит, увеличение лимфоузлов, особенно шейных, а также разнообразная сыпь. У детей с мультисистемным воспалительным синдромом могут быть не все симптомы, но даже некоторые из них должны насторожить родителей и врачей. Не стоит игнорировать и специфические черты новой болезни.”Она поражает детей девяти-десяти лет, а средний возраст пациентов с синдромом Кавасаки — два года. Другие особенности — снижение артериального давления и шок. Могут быть нарушения желудочно-кишечного тракта (понос, рвота), головные боли и симптомы менингита”, — перечисляет эксперт.”Профилактики нет”Овсянников отметил: хотя заболевание новое, уже разработаны протоколы диагностики и лечения. У детей с таким недугом велики шансы оказаться в реанимации — оставаться дома в любом случае противопоказано, при первых признаках необходимо ехать в стационар. “Профилактики нет. Важно понимать, что синдром развивается через одну-шесть недель после перенесенной коронавирусной инфекции. Если кто-то в семье переболел ОРВИ и тем более при подтвержденном COVID-19, нужно особенно пристально следить, нет ли у ребенка лихорадки, сыпи, конъюнктивита. В этом случае — срочно за медицинской помощью! Одна из причин фатального исхода — поздняя госпитализация”.Не только в ходе лечения, но и после выписки нужно делать УЗИ сердца, чтобы исключить аневризм коронарных артерий, как и при синдроме Кавасаки, добавляет врач. “За все время пандемии в Морозовскую больницу госпитализировали 13 детей с мультисистемным воспалительным синдромом, пятеро лежали в отделениях интенсивной терапии и реанимации. На сегодня б<em>о</em>льшинство пациентов выздоровели”.До сих пор многие уверены: коронавирус не страшен детям, они могут быть лишь переносчиками инфекции. Раньше так считали и ученые, но оптимистичные прогнозы не подтвердились.
https://ria.ru/20200519/1571642125.html
https://ria.ru/20200514/1571463800.html
москва
РИА Новости
Россия, Москва, Зубовский бульвар, 4
7 495 645-6601
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
2020
РИА Новости
Россия, Москва, Зубовский бульвар, 4
7 495 645-6601
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
Новости
ru-RU
https://ria.ru/docs/about/copyright.html
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
РИА Новости
Россия, Москва, Зубовский бульвар, 4
7 495 645-6601
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
https://cdn24.img.ria.ru/images/07e4/06/11/1573051642_373:0:1620:935_1400x0_80_0_0_5bd20a62abb93ab0e084c9915f8f8daa.png
РИА Новости
Россия, Москва, Зубовский бульвар, 4
7 495 645-6601
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
РИА Новости
Россия, Москва, Зубовский бульвар, 4
7 495 645-6601
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/awards/
коронавирус в россии, коронавирус covid-19, морозовская детская городская клиническая больница, здоровье, москва, дети, медицина
МОСКВА, 17 июн — РИА Новости, Мария Семенова. Двухлетняя Мария Паршикова умерла в Морозовской больнице, где ей тщетно пытались помочь в течение недели. Сначала решили, что у девочки синдром Кавасаки. Но после вскрытия выяснилось: ребенок погиб из-за нового заболевания, вызванного коронавирусом. Историю борьбы за детскую жизнь РИА Новости рассказала Анна Паршикова, мать Маши.
“Будто рубильник дернули”
Маруся, как звали ее дома, поступила в приемное отделение вечером 18 мая, а 23-го скончалась за закрытыми дверями реанимации. Мать к ней не пустили: у девочки был COVID-19, в крови обнаружили антитела IGM — они вырабатываются в острой фазе болезни.
Новость о том, что у дочери коронавирус, потрясла родителей: во время эпидемии они самоизолировались на даче и никто не контактировал с COVID-инфицированными. Правда, в апреле недолго и не очень серьезно переболели все домочадцы — чем, не знают до сих пор.
“У дочки поднялась температура под сорок. Мы были в Домодедовском районе, приехала местная скорая. Врачи заподозрили энтеровирусную инфекцию, сказали, ничего страшного — но, если лихорадка продержится больше трех суток, вызывайте бригаду опять. Через два дня Маруся начала бегать и скакать как обычно — будто рубильник дернули, — вспоминает Анна. — Зато слегла я: слабость, озноб, но пониженная температура. После такие же симптомы появились у мужа. Мы и подумать не могли, что это COVID-19. У меня в крови нет антител. Либо я бессимптомник, либо вообще не болела, либо тестирование врет — загадка. Вообще с коронавирусом больше вопросов, чем ответов. Муж и сын будут сдавать анализ — это важно, ведь мы тогда находились с родителями и немолодой няней, могли их заразить”.
“Срочно вызывай скорую”
Через три недели после выздоровления у Маруси снова подскочила температура — 39.
“Два дня я пыталась вызвать кого-нибудь — хоть платно, хоть бесплатно. Все бесполезно. На третий день у дочери сильно опух лимфоузел на шее, и мы вернулись в Москву. Врач из поликлиники сказал: похоже на мононуклеоз (инфекционное заболевание, для которого характерны лихорадка и воспаление лимфоузлов. — Прим. ред.). Доктора приходили практически ежедневно — и платные, и участковые. Все твердили одно и то же. Но потом я увидела на ножках девочки сыпь и скинула фото приятельнице, педиатру. Та заволновалась: “Срочно вызывай скорую, похоже на Кавасаки”. Тут у меня волосы зашевелились”.
Приехала бригада. Марусю осмотрели и предположили, что это просто аллергия на антибиотик, однако на всякий случай госпитализировали в Морозовскую больницу. По словам Анны, двое суток никто, кроме единственного дежурного врача, и слышать не хотел, что у малышки, возможно, синдром Кавасаки. “Но надо отдать должное: начиная с третьего дня помогали дочери всем чем могли. У меня уже нет сил и желания кого-то судить. Все равно мы никогда не узнаем, было ли что-то сделано не так”, — вздыхает Анна.
“Мозг перешел в режим самосохранения”
Даже когда дочь попала в реанимацию, Паршикова не верила, что Маруся умирает. Казалось, вот-вот кризис минует.
“Сейчас понимаю, что мой мозг перешел в режим самосохранения. Нет, я действовала: звонила, писала, трясла всех. Но когда твой ребенок угасает на глазах, сознание будто ставит блок и все как в тумане. Я убеждала себя: еще чуть-чуть и все наладится. Даже спросила: “Вы нас из реанимации пока не переводите?” На меня посмотрели как на идиотку. Видимо, доктора уже все понимали. Но мне-то никто ничего не говорил”.
Маруся “сгорела” за семь дней. Потом врачи объяснили Анне: у девочки был Кавасаки-подобный синдром, вызванный коронавирусом. Он привел к обширному поражению внутренних органов. “Совсем недавно дочь выглядела как нормальный ребенок, которому просто нездоровится. Вскрытие показало: у нее чудовищные повреждения внутренних органов. “Вы такое раньше видели?” — допытывалась я у врачей. Мне ответили, что так обычно бывает после длительного онкозаболевания или при иммунодефиците. А здесь неделя — и все”, — описывает Паршикова.
“Это преступление”
Анна не собирается “воевать” с больницей, но ей важно предать огласке свою историю. “Не для того, чтобы кого-то наказать, — мы хотим, чтобы люди знали об этой болезни”.
Никто, переживает Паршикова, даже не подозревает, что жизнь детей в опасности. “На днях по ТВ сказали, что в Москве нет ни одного ребенка с этим синдромом. Я была в ужасе. Вместо того чтобы предупредить родителей, дезинформируют многомиллионную аудиторию. Это преступление, — считает она. — Даже сейчас в Морозовской больнице есть дети с этим диагнозом. Мне пишут сотни людей, я рассказываю им о симптомах дочери и, конечно, советую обратиться за помощью — ведь я ни в коем случае не врач”.
Быть настороже
Заведующий кафедрой педиатрии Медицинского института РУДН и консультант-пульмонолог Морозовской больницы Дмитрий Овсянников объяснил, что еще в начале весны мировое врачебное сообщество обнаружило новый детский недуг — мультисистемный воспалительный синдром, ассоциированный с COVID-19. Другое название — Кавасаки-подобная болезнь.
“Сигналы из других стран поступали уже с марта, на сегодняшний день известно о 600 случаях. Провели детальный анализ того, как развивалось заболевание, у 120 пациентов из Великобритании, Франции, США, Италии. Один ребенок погиб, то есть летальность — меньше одного процента”, — уточнил Овсянников.
Прежде всего, по его словам, нужно обращать внимание на классические признаки синдрома Кавасаки. Их шесть: лихорадка, изменения слизистых оболочек (красные губы, земляничный или малиновый язык), отек ладоней и ступней, конъюнктивит, увеличение лимфоузлов, особенно шейных, а также разнообразная сыпь. У детей с мультисистемным воспалительным синдромом могут быть не все симптомы, но даже некоторые из них должны насторожить родителей и врачей. Не стоит игнорировать и специфические черты новой болезни.
“Она поражает детей девяти-десяти лет, а средний возраст пациентов с синдромом Кавасаки — два года. Другие особенности — снижение артериального давления и шок. Могут быть нарушения желудочно-кишечного тракта (понос, рвота), головные боли и симптомы менингита”, — перечисляет эксперт.
“Профилактики нет”
Овсянников отметил: хотя заболевание новое, уже разработаны протоколы диагностики и лечения. У детей с таким недугом велики шансы оказаться в реанимации — оставаться дома в любом случае противопоказано, при первых признаках необходимо ехать в стационар. “Профилактики нет. Важно понимать, что синдром развивается через одну-шесть недель после перенесенной коронавирусной инфекции. Если кто-то в семье переболел ОРВИ и тем более при подтвержденном COVID-19, нужно особенно пристально следить, нет ли у ребенка лихорадки, сыпи, конъюнктивита. В этом случае — срочно за медицинской помощью! Одна из причин фатального исхода — поздняя госпитализация”.
Не только в ходе лечения, но и после выписки нужно делать УЗИ сердца, чтобы исключить аневризм коронарных артерий, как и при синдроме Кавасаки, добавляет врач. “За все время пандемии в Морозовскую больницу госпитализировали 13 детей с мультисистемным воспалительным синдромом, пятеро лежали в отделениях интенсивной терапии и реанимации. На сегодня большинство пациентов выздоровели”.
До сих пор многие уверены: коронавирус не страшен детям, они могут быть лишь переносчиками инфекции. Раньше так считали и ученые, но оптимистичные прогнозы не подтвердились.
Источник
По предварительным данным ребенок скончался от удушения.
Родственники погибшего в Магнитогорске Мирона Куца — 2,5-летнего ребёнка, который умер в детской городской больнице № 3 рассказали подробности того страшного дня. Мама и бабушка так рано ушедшего мальчика заявили, что трагедия случилась из-за халатного отношения врачей.
Напомним, малыш умер в ночь с 18 на 19 сентября. Как рассказала мама погибшего Мирона, Олеся Куц, неладное началось ещё в детском саду, когда ей позвонила воспитательница и сказала, что у мальчика температура. Женщина отметила, что ещё там ребёнок сказал ей, что не может глотать. Затем Олеся Куц позвонила мужу, который помог донести Мирона до дома и вызвала врача.
«Говорю: „Сынок, горлышко болит?“, он говорит: „Да“. Скорую вызвала, она приехала, послушала его, потом посмотрела горло, говорит: „Всё нормально, горло красное, но налётов нет“»,— рассказала Олеся Куц.
После первого выезда врач скорой помощи прописала лекарства, которые дают при отравлении и предложила поехать в больницу, но мама Мирона отказалась, сославшись на то, что все необходимые препараты есть у них дома. Затем Олеся Куц уложила Мирона спать, но у мальчика начались рвотные позывы. После этого состояние малыша улучшилось, но вновь стало ухудшаться ночью.
«После 11 уже замечаю, что он совсем тяжело дышит. Он приподнялся, его вырвало, он начал задыхаться, вдохнуть не может. Я быстрее в скорую звоню, говорю: „У меня ребёнок задыхается“. Трубку положила, его на руки, окна открыла, сразу к окнам подошла, сама мужу звоню, говорю: „Мирон задыхается, приезжай“. Думаю, может у него аллергическая реакция. Я на кухню, ему антигистаминные дала, думаю отпустит, чтобы какие-то меры принять. Скорая приехала, она говорит: „Ларингит, у него сопли туда опустились“. Она быстрее его посадила, нам дала маску подышать, потом укол ещё поставила, лучше не становится. Говорит: „Собирайтесь, поехали в больницу, ребёнок реанимационный“»,— добавляет женщина.
Олеся Куц уверяет, что промедления в работе врачей начались ещё во время дороги на станцию скорой помощи. Туда машина поехала, потому что боялась не довезти ребёнка до больницы без реанимационного набора. Водитель машины, по словам женщины, не сразу включил мигалки и остановился на светофоре, а на самой станции скорой помощи не были готовы к приезду тяжело больного ребёнка. По приезду в детскую горбольницу № 3 женщину с бригадой скорой также никто не встречал. В итоге Олесе с задыхающимся Мироном на руках пришлось ждать медиков.
«Врача вызвали, должен спуститься. Уже с реанимации врач говорит: „Несите сами его, он плохой совсем“. Мы побежали с медсестрой на второй этаж. Поднялись, нам врач открывает дверь, говорит: „Что сюда пришли?“. Она ему объясняет, что тяжёлый ребёнок, он говорит: „Пока его не осмотрю — сюда не пойдёте. Иди вниз, обратно“. В пролётах медсестра тормозит ещё раз врача, говорит, что его надо наверх в реанимацию нести, а он на неё грубо сказал, что идём вниз»,— вспоминает мама погибшего мальчика.
В итоге осмотр Мирона проходил на пеленальном столике. В этот момент ребёнок уже был без сил и начал заваливаться на бок.
«Он его послушал, говорит: „Что вы его в таком состоянии привезли? Дотянули, вы что не видите какое у него состояние“. Потом говорит: „Несём в реанимацию“, я его на руках донесла до второго этажа, там его уже забрали. Плед мне отдали, сказали идти вниз. Села, мужу написала, что Мирон в реанимации, а муж уже позвонил, сказал, что едет с работы. Пока бумажки заполняли, врачи дали номер, сказали: „Утром позвоните по номеру, вам скажут состояние ребёнка“. Мы заполнили бумажки, они сказали ждать в коридоре. Прошло минут 20, может быть, она пошла у врача что-то спросить, выходит, и следом за ней врач и говорит: „Всё, я сделал всё, что мог“. Я на пол упала, кричать начала в этот плед»,— добавила Олеся Куц.
Родные погибшего мальчика уверяют — Мирон умер именно из-за халатности врачей детской горбольницы № 3 Магнитогорска. В самом учреждении заявляют, что мальчика доставили уже в крайне тяжёлом состоянии, а также говорят, что работавший с Мироном врач в профессии уже 34 года и спас не одну детскую жизнь.
«Это ликвидатор Чернобыльской аварии, врач высшей категории, очень уважаемый человек в нашей среде, который спас не одну жизнь. Отзывчивый, работоспособный доктор, который очень переживает случившееся, как в принципе любую смерть любого малыша. У нас больница, дети у нас умирают, но это боль. Ребёнок заболел остро, мама вызвала скорую, но на проводимой терапии дома даже отмечалось улучшение. Мама отказалась от госпитализации, потому что ребёночку стало лучше. Но, тем не менее, болезнь опять брала своё, опять новое ухудшение, повторной вызов скорой и врач принимает решение везти на госпитализацию. И вот произошло то, что произошло. Никто не виноват в том, что болезнь развивается стремительно. Болезни бывают разные, некоторые годами болеют, некоторые в минуты погибают. Поэтому говорить о том „скорая“ — не „скорая“, быстро — не быстро не правомочно. Произошло так»,— рассказала сайту «Первый областной» заместитель главного врача ГАУЗ «Центр охраны материнства и детства» Ольга Бочкарева.
Точную причину смерти маленького Мирона предстоит установить патологоанатомам. Высока вероятность того, что для консультации подключат специалистов из Челябинска. При этом бабушка Мирона Наталья Хиль рассказала, что вскрытие не показало у её внука каких-либо заболеваний.
«Лёгкие ребёнка абсолютно чистые, все органы в нормальном абсолютно состоянии. На бирочке, которую отдали, была написана асфиксия, отёк головного мозга, то есть всё от нехватки кислорода. Официальный диагноз, который выдали в морге — другие и неиследуемые инфекционные болезни. Взяли другой анализ, сказали, что через 30 дней будут готовы. Может быть наш ребёнок действительно был обречён, какая-то неведомая инфекция, но отношение вот этого… Почему только в кино вот так? Понятно, что каждый прикрывает себя, что мы его привезли синего, но у меня дети не врут, они не воспитаны так»,— отметила Наталья Хиль.
Также родные погибшего Мирона уверяют, что это не первый случай детской смертности у врача, который принимал мальчика в тот злополучный день. По словам Натальи Хиль, специалист уже является ответчиком по одному из дел, а сама она общалась с другими родителями.
Источник