Ребенок в 4 года из детдома
По статистике на 2016 год, более 148 тысяч детей из детских домов воспитывалось в приемных семьях. Пять тысяч из них вернулись обратно в детдом. Отказавшиеся от приемных детей женщины рассказали, каково это – быть матерью неродного ребенка и что подтолкнуло их к непростому решению.
Ирина, 42 года
В семье Ирины воспитывалась дочь, но они с мужем хотели второго ребенка. Супруг по медицинским показаниям больше не мог иметь детей, пара решилась на усыновление. Страха не было, ведь Ирина работала волонтером и имела опыт общения с отказниками.
— Я пошла вопреки желанию родителей. В августе 2007 года мы взяли из дома малютки годовалого Мишу. Первым шоком для меня стала попытка его укачать. Ничего не вышло, он укачивал себя сам: скрещивал ноги, клал два пальца в рот и качался из стороны в сторону. Уже потом я поняла, что первый год жизни Миши в приюте стал потерянным: у ребенка не сформировалась привязанность. Детям в доме малютки постоянно меняют нянечек, чтобы не привыкали. Миша знал, что он приемный. Я доносила ему это аккуратно, как сказку: говорила, что одни дети рождаются в животе, а другие — в сердце, вот ты родился в моем сердце.
Ирина признается, маленький Миша постоянно ею манипулировал, был послушным только ради выгоды.
— В детском саду Миша начал переодеваться в женское и публично мастурбировать. Говорил воспитателям, что мы его не кормим. Когда ему было семь, он сказал моей старшей дочери, что лучше бы она не родилась. А когда мы в наказание запретили ему смотреть мультики, пообещал нас зарезать.
Миша наблюдался у невролога и психиатра, но никакие лекарства на него не действовали. В школе он срывал уроки и бил сверстников. У мужа Ирины закончилось терпение и он подал на развод.
— Я забрала детей и уехала в Москву на заработки. Миша продолжал делать гадости исподтишка. Мои чувства к нему были в постоянном раздрае: от ненависти до любви, от желания прибить до душераздирающей жалости. У меня обострились все хронические заболевания. Началась депрессия.
По словам Ирины, Миша мог украсть у одноклассников деньги, а выделенные ему на обеды средства спустить в игровом автомате.
— У меня случился нервный срыв. Когда Миша вернулся домой, я в состоянии аффекта пару раз его шлепнула и толкнула так, что у него произошел подкапсульный разрыв селезенки. Вызвали «скорую». Слава богу, операция не понадобилась. Я испугалась и поняла, что надо отказаться от ребенка. Вдруг я бы снова сорвалась? Не хочу садиться в тюрьму, мне еще старшую дочь поднимать. Через несколько дней я пришла навестить Мишу в больнице и увидела его в инвалидном кресле (ему нельзя было ходить две недели). Вернулась домой и перерезала вены. Меня спасла соседка по комнате. Я провела месяц в психиатрической клинике. У меня тяжелая клиническая депрессия, пью антидепрессанты. Мой психиатр запретил мне общаться с ребенком лично, потому что все лечение после этого идет насмарку.
После девяти лет жизни в семье Миша вернулся в детский дом. Спустя полтора года юридически он все ещё является сыном Ирины. Женщина считает, что ребенок до сих пор не понял, что произошло, он иногда звонит ей и просит что-нибудь ему купить.
— У него такое потребительское отношение ко мне, как будто в службу доставки звонит. У меня ведь нет разделения — свой или приемный. Для меня все родные. Я как будто отрезала от себя кусок.
После случившегося Ирина решила выяснить, кто настоящие родители Миши. Оказалось, у него в роду были шизофреники.
— Он симпатичный мальчишка, очень обаятельный, хорошо танцует, и у него развито чувство цвета, хорошо подбирает одежду. Он мою дочь на выпускной одевал. Но это его поведение, наследственность все перечеркнула. Я свято верила, что любовь сильнее генетики. Это была иллюзия. Один ребенок уничтожил всю мою семью.
Светлана, 53 года
В семье Светланы было трое детей: родная дочь и двое приемных детей. Двое старших уехали учиться в другой город, а самый младший приемный сын Илья остался со Светланой.
— Илье было шесть, когда я забрала его к себе. По документам он был абсолютно здоров, но скоро я начала замечать странности. Постелю ему постель — наутро нет наволочки. Спрашиваю, куда дел? Он не знает. На день рождения подарила ему огромную радиоуправляемую машину. На следующий день от нее осталось одно колесо, а где все остальное — не знает.
После нескольких обследований у невролога Илье поставили диагноз – абсансная эпилепсия. Для заболевания характерны кратковременные отключения сознания.
— Со всем этим можно было справиться, но в 14 лет Илья начал что-то употреблять, что именно — я так и не выяснила. Он стал чудить сильнее прежнего. Все в доме было переломано и перебито: раковина, диваны, люстры. Спросишь у Ильи, кто это сделал, ответ один: не знаю, это не я. Я просила его не употреблять наркотики. Говорила: окончи девятый класс, потом поедешь учиться в другой город, и мы с тобой на доброй ноте расстанемся. А он: «Нет, я отсюда вообще никуда не уеду, я тебя доведу».
Спустя год ссор с приемным сыном Светлана попала в больницу с нервным истощением. Тогда женщина приняла решение отказаться от Ильи и вернула его в детский дом.
— Год спустя Илья приехал ко мне на новогодние праздники. Попросил прощения, сказал, что не понимал, что творит, и что сейчас ничего не употребляет. Потом уехал обратно. Уж не знаю, как там работает опека, но он вернулся жить к родной матери-алкоголичке. У него уже своя семья, ребенок. Эпилепсия у него так и не прошла, чудит иногда по мелочи.
Евгения, 41 год
Евгения усыновила ребенка, когда ее родному сыну было десять. От того мальчика отказались предыдущие приемные родители, но несмотря на это, Евгения решила взять его в свою семью.
— Ребенок произвел на нас самое позитивное впечатление: обаятельный, скромный, застенчиво улыбался, смущался и тихо-тихо отвечал на вопросы. Уже потом по прошествии времени мы поняли, что это просто способ манипулировать людьми. В глазах окружающих он всегда оставался чудо-ребенком, никто и поверить не мог, что в общении с ним есть реальные проблемы.
Евгения стала замечать, что ее приемный сын отстает в физическом развитии. Постепенно она стала узнавать о его хронических заболеваниях.
— Свою жизнь в нашей семье мальчик начал с того, что рассказал о предыдущих опекунах кучу страшных историй, как нам сначала казалось, вполне правдивых. Когда он убедился, что мы ему верим, то как-то подзабыл, о чем рассказывал (ребенок все-таки), и вскоре выяснилось, что большую часть историй он просто выдумал. Он постоянно наряжался в девочек, во всех играх брал женские роли, залезал к сыну под одеяло и пытался с ним обниматься, ходил по дому, спустив штаны, на замечания отвечал, что ему так удобно. Психологи говорили, что это нормально, но я так и не смогла согласиться с этим, все-таки у меня тоже парень растет.
Учась во втором классе, мальчик не мог сосчитать до десяти. Евгения по профессии преподаватель, она постоянно занималась с сыном, им удалось добиться положительных результатов. Только вот общение между матерью и сыном не ладилось. Мальчик врал учителям о том, что над ним издеваются дома.
— Нам звонили из школы, чтобы понять, что происходит, ведь мы всегда были на хорошем счету. А мальчик просто хорошо чувствовал слабые места окружающих и, когда ему было нужно, по ним бил. Моего сына доводил просто до истерик: говорил, что мы его не любим, что он с нами останется, а сына отдадут в детский дом. Делал это втихаря, и мы долго не могли понять, что происходит. В итоге сын втайне от нас зависал в компьютерных клубах, стал воровать деньги. Мы потратили полгода, чтобы вернуть его домой и привести в чувство. Сейчас все хорошо.
Сын довел маму Евгении до сердечного приступа, и спустя десять месяцев женщина отдала приемного сына в реабилитационный центр.
— С появлением приемного сына семья стала разваливаться на глазах. Я поняла, что не готова пожертвовать своим сыном, своей мамой ради призрачной надежды, что все будет хорошо. К тому, что его отдали в реабилитационный центр, а потом написали отказ, мальчик отнесся абсолютно равнодушно. Может, просто привык, а может, у него атрофированы какие-то человеческие чувства. Ему нашли новых опекунов, и он уехал в другой регион. Кто знает, может, там все наладится. Хотя я в это не очень верю.
Анна (имя изменено)
— Мы с мужем не могли иметь детей (у меня неизлечимые проблемы по женской части) и взяли ребенка из детского дома. Когда мы его брали, нам было по 24 года. Ребенку было 4 года. С виду он был ангел. Первое время не могли нарадоваться на него, такой кудрявенький, хорошо сложен, умный, по сравнению со своими сверстниками из детдома (не для кого не секрет, что дети в детдоме плохо развиваются). Конечно, мы выбирали не из принципа, кто симпатичнее, но к этому ребенку явно лежала душа. С тех пор прошло почти 11 лет. Ребенок превратился в чудовище — ВООБЩЕ ничего не хочет делать, ворует деньги у нас и у одноклассников. Походы к директору для меня стали традицией. Я не работаю, посветила жизнь ребенку, проводила с ним все время, старалась быть хорошей, справедливой мамой… не получилось. Я ему слово — он мне «иди на***, ты мне не мать/да ты *****/да что ты понимаешь в моей жизни». У меня больше нет сил, я не знаю, как на него повлиять. Муж устранился от воспитания, говорит, чтобы я разбиралась сама, т. к. (цитирую) «я боюсь, что если я с ним начну разговаривать, я его ударю». В общем, я не видела выхода, кроме как отдать его обратно. И да. Если бы это мой ребенок, родной, я бы поступила точно так же.
Наталья Степанова
— Маленький Славка мне сразу полюбился. Одинокий и застенчивый малыш выделялся из ребячьей толпы в социальном центре помощи детям. Мы забрали его в первый же день знакомства. Однако уже через две недели забили тревогу. Внешне спокойный и добрый мальчик неожиданно стал проявлять агрессию к домашним питомцам. Сначала Слава повесил на кухне новорожденных котят, предварительно обмотав их проволокой. Затем объектом его внимания стали маленькие собачки. В итоге на счету малолетнего душегуба оказалось не менее 13 загубленных жизней. Когда началась череда этих жестоких поступков, мы сразу же обратились к детскому психологу. На приеме специалист нас успокоила и посоветовала уделять Славе больше времени и дать понять, что мы любим его. Мы пошли навстречу и летом уехали в деревню, подальше от шумного города. Но там ситуация стала ещё хуже. На очередной консультации психолог объяснила нам, что Славке необходима специализированная помощь. А так как я в положении, мы решили, что сына лучше отдать обратно в детский дом. Мы до последнего надеялись, что у мальчика вскоре пройдет агрессия, а вместе с ней и желание убивать. Последней каплей терпения стали три тела растерзанных щенят. Словно по сценарию фильма ужасов, в очередной раз воспользовавшись отсутствием взрослых, малыш в одиночку жестоко забил четвероногих до смерти.
Источник
Любая семья, которая планирует принять ребенка из детского дома, сталкивается со стереотипами: вам будут говорить, что «после детского дома невозможно жить в семье», «а что если он будет курить и воровать», «вдруг у него плохая генетика». Воспитывать приемного ребенка — не то же самое, что воспитывать родного, но в этом нет ничего страшного. Вместе с психологом ресурсного центра «Отрадное» Светланой Даниловой, которая работает с приемными родителями и их детьми, мы разобрались, чего ожидать в период адаптации, какие особенности стоит учитывать и какие упражнения можно делать, чтобы установить доверительную связь с ребенком. Многое из этого списка пригодится и родителям неприемных детей
Иллюстрация: Рита Морозова
Они не доверяют взрослым
Главное, чем отличаются дети из детского дома, — у них нет базового доверия к взрослым и вообще к миру. Оно формируется в первые годы жизни, и если в этот момент ребенок оказался без попечения родителей, задуманная природой схема нарушается. Младенец должен удовлетворять свои базовые потребности мгновенно: как только родитель слышит, что ребенок закряхтел или заплакал, он подлетает и разбирается, в чем дело, помогает справиться с проблемой — меняет памперс, кормит, укачивает. Когда это происходит изо дня в день, ребенок усваивает, что он в безопасности, о нем обязательно позаботятся. В учреждении детей тоже кормят, пеленают и купают, но там все происходит в определенные часы, по расписанию нянечек. Младенцы же испытывают потребности не одновременно и не по часам, поэтому часто получается, что ребенок получает необходимое уже после того, как он поплакал и заснул в одиночестве. К сожалению, так ребенок усваивает, что никому не нужен.
Человеческая психика устроена так, что обида и злость переносится на того, кто находится в поле зрения. Хотя ребенка оставила родная мама, сердится он на воспитателей или приемных родителей. Казалось бы, что они могут помнить, такие маленькие, до года? Но это не интеллектуальное знание, а чувственное. Оно закладывается еще внутриутробно, а накапливается после рождения. Младенец хорошо запоминает тот ужас и холод, которые он испытывал, когда лежал в кроватке и плакал один. Это очень трудно компенсировать, когда ребенок уже подрос, но возможно.
У них могут быть проблемы с границами
Когда с ребенком мало взаимодействуют взрослые, не берут на руки, не обнимают, у него плохо формируется понимание границ собственного тела — и это сказывается на поведении в дальнейшем. Чтобы человек понял, что хорошо, а что плохо, он должен для начала осознать свои собственные границы — телесные. Обычно новорожденные все время находятся в контакте с мамой, а сироты этого лишены, и образ тела у них формируется позже. У них не «плохая генетика» — просто они не прошли необходимые этапы эмоционального развития.
В школе приемных родителей учат, как компенсировать эти пробелы и как бы заново пройти период, когда ребенок не получил поддержки родителей. С помощью разговоров это сделать сложно, поэтому психологи придумывают разные игры и метафоры для процессов, которые происходят между родителями и ребенком.
Упражнение первое — знакомство с собой. Посмотрите в документах, какой у ребенка был вес и рост при рождении (обычно эти данные есть у опеки). Чтобы восстановить свою историю и заново прожить ее с вами, ребенку важно узнать о себе всю эту информацию и, например, потрогать бирочку из роддома. Психологи предлагают показывать, а не проговаривать словами: вместе с ребенком отмерить 50 сантиметров, сделать сверток из одеяла, объяснить: «Смотри, вот такой ты был, когда родился». Отмерить вес младенца на кухонном безмене, дать подержать этот сверток ребенку. И маме тоже: «Мамы же с тобой тогда не было, но давай представим, как бы это было, она бы очень хотела уже тогда тебя обнять и о тебе позаботиться». Многие родители смущаются, говорят, что ребенок уже большой и в этих играх нет смысла, но на деле и 7–8-летних, и язвительных подростков, и даже совсем взрослых людей интересуют такие вещи.
Иллюстрация: Рита Морозова
У него есть биологические корни, их нужно принять
Приемным родителям важно почувствовать благодарность к биологической матери ребенка. Ведь, какой бы она ни была и где бы она ни находилась, она родила человека, который теперь стал частью их семьи. Если бы эта мама жила благополучно и отлично справлялась, ее не лишили бы родительских прав, и сына или дочери у вас бы не было. Ребенок тоже должен принять свои корни — тогда он не будет срываться на родителей. Иногда в приемной семье плохо отзываются о биологических родителях: «Понятно, в кого ты такой!» Это недопустимо. Детская психика устроена так, что в любой ситуации ребенок будет винить себя: родители разводятся — значит я сделал что-то не так, мама оставила меня в детдоме — значит я плохой. А когда ребенок считает себя плохим, он и вести себя будет плохо — подтверждать свою идентичность.
Задача приемных родителей — избавить ребенка от чувства вины и злости на биологическую мать. Одно из упражнений, которое предлагают психологи, называется «домики жизни»: вся семья садится вместе и рисует домики, в которых успел побывать ребенок, и на каждом этапе благодарит тех, кто о нем заботился. Первый домик — у мамы в животе: даже если у биологической мамы не получилось заботиться о малыше, она его как минимум родила, и это уже хорошо. Нужно не реабилитировать родителей, а показать ребенку, что это не он плохой, а просто взрослые не справились, не смогли о нем как следует заботиться, ведь быть мамой и папой трудно. Потом нужно вместе вспомнить и нарисовать другие домики — детский дом, другой детский дом, а в конце приемная семья. Это отличная профилактика любых проблем с воспитанием: родители понимают, сколько всего пережил ребенок, а он осознает, что семья принимает его со всей предысторией.
Им труднее сформировать привязанность
Механизмы привязанности формируются в первые месяцы и годы жизни, но если в это время ребенок находится в учреждении, у него нет близкого взрослого, который о нем постоянно заботится. Нянечки, врачи и воспитатели мелькают перед младенцем, как вагоны проходящего поезда, сформировать привязанность к кому-то из них невозможно. А чтобы научиться доверять вообще, надо сначала довериться хотя бы одному человеку — обычно это мама.
Все дети проходят через возрастные кризисы — не стоит винить в этом генетику. Однако проблемы с привязанностью могут усугубить проблемы в отношениях подростка с родителями и сделать их по-настоящему невыносимыми. Воспитание детей — это педагогический процесс, одной любви тут недостаточно, нужно знание. Многие родители говорят, что любят своего ребенка, но при этом не знают особенности возраста, не могут описать характер ребенка, не играют с ним. В чем же тогда заключается любовь — в дорогих игрушках и секциях? К сожалению, этого недостаточно, чтобы появилась доверительная связь.
Иллюстрация: Рита Морозова
Они привыкли к подаркам
Воспитанники детских домов, особенно столичных, неплохо обеспечены и часто получают подарки от спонсоров и благодетелей — неудивительно, что дети привыкают компенсировать недостаток любви материальными благами. В эмоциональную дыру можно «забросить» не только подарок, но и вкусную еду — часто приемные дети удивляют родителей своим аппетитом. И дело не в том, что малыши голодали — они привыкли так получать положительные эмоции. В этом нет ничего хорошего: удовольствие от шоколадки или новой игрушки мимолетно, и настоящую проблему они не решают. Эффект примерно такой же, как от импульсивной покупки: новое платье у вас появится, а стресс никуда не денется.
Ребенка нужно учить, что любовь проявляется не только через подарки. Когда мама любит ребенка, она обнимает его, заботится о нем, следит, чтобы он был тепло одет и хорошо ел. Это звучит странно, но дети из детских домов не умеют обниматься. Подростки могут даже отпрыгивать, когда вы пытаетесь к ним прикоснуться. Оставаясь в семье, понемногу они учатся и оттаивают. Можно прямо так и говорить: в нашей семье принято обнимать маму утром, когда проснешься, днем, когда придешь из школы, и перед сном. Сначала придется внедрять эти правила искусственно, а потом все привыкнут, и объятия будут абсолютно естественными и искренними.
Им нужны понятные правила и рутина
Понятный распорядок дня и режим нужны всем детям, да и взрослым, в общем-то, тоже. Приемного ребенка очень важно сразу же познакомить с правилами, по которым он будет жить в вашей семье, и рассказать, как все устроено. Некоторые семьи во время гостевых визитов (это «пробный период», когда ребенок приезжает на время пожить в семье потенциальных родителей) хотят позволить ребенку все, чтобы он почувствовал себя хорошо, но это ошибка. Ведь потом, в обычной жизни правила будут другими, и ребенок почувствует себя обманутым. Лучше сразу выяснить, впишется ли воспитанник в правила вашего дома, чем решать эту проблему позже и отдавать его обратно в детский дом. Психологи школы приемных родителей советуют не препираться с ребенком по вопросам, которые находятся вне вашего контроля: например, когда подросток кричит, что не хочет ходить в школу, родители могут лишь объяснить, что получать образование все равно придется, ведь это не их личный каприз, а требование государства. Вы не можете отменить домашние задания, но всегда можете посочувствовать — это ребенку и нужно.
Иллюстрация: Рита Морозова
Они будут проверять вас на прочность
После «медового месяца» обычно наступает менее радостный период адаптации, когда ребенок начинает проверять родителей на прочность и отстаивать свои границы. Пока происходит притирка, ребенок может провоцировать родителей, делая разные вещи, за которые его теоретически могут вернуть в детдом. По логике ребенка, раз собственная мама когда-то его оставила, значит, и новая семья может поступить так же. И, чтобы довериться взрослым, ребенку нужно быть уверенным в том, что его не вернут, что его готовы принять любым. Тут родителям важно дать понять, что в жизни ребенка будут определенные запреты и правила, но вообще-то они рассчитывают жить с ним вместе долго и счастливо: «Играть в футбол в квартире мы, конечно, не разрешаем, но и отдавать тебя за это никуда не собираемся».
Они будут бороться за ваше внимание
В любой семье братья и сестры борются за внимание родителей — и это нормально. Главное, чтобы в семье были одинаковые требования к детям и логичная иерархия: главный ребенок тот, кто появился в семье первый. Если вы сначала взяли ребенка из детдома, а потом родили второго, старший не должен чувствовать себя брошенным и ненужным. Хорошее упражнение, которое поможет семьям с любым составом: договориться, что у каждого ребенка есть 15 минут или полчаса, когда мама полностью принадлежит ему. В это время можно заниматься чем угодно, главное — не уроками и не делами по хозяйству. Даже очень короткий промежуток времени каждый день или каждую неделю, проведенный с мамой наедине, даст ребенку уверенность в том, что он не менее нужен и важен, чем его братья и сестры.
Подготовила Ксения Петрова
Аудиоверсия материала:
Источник