Мид м развитие ребенка
Принципиально иной подход к изучению умственных способностей жителей Полинезии применила ученица Боаса, известный американский антрополог, культуролог, этиолог М. Мид. В течение 40 лет она изучала примитивные пароды бассейна Тихого Океана. Мид первая описала процесс взросления у некоторых не-западных народов. При этом исследовала практику детского пеленания, умывания, приучения к чистоте, поскольку, с ее точки зрения, это оказывало огромное влияние на формирование человеческой личности. Вместе с тем она изучала бессознательные установки взрослых членов общества по отношению к детям и способы коммуникации между взрослыми и детьми, игры с детьми, способы руководства детьми.
М. Мид стремилась доказать, что общепринятые представления о возрастных циклах связаны лишь с одним типом практики воспитания детей и подростков, а именно — с практикой “цивилизованного мира”. На примере культуры жителей Самоа она сумела показать, что психологические изменения, которые якобы всегда сопутствуют периоду полового созревания, могут вообще отсутствовать. Мид показала также, что “конфликт поколений” — черта, присущая лишь западным культурам.
Каждую культуру исследовательница рассматривала как конфигурацию ее элементов, определяемую особенностями конкретной культуры. Исходя из этого, Мид выделяла три основных аспекта исследования национального характера:
- 1) сравнительное описание некоторых культурных конфигураций, характерных для той или иной культуры;
- 2) сравнительный анализ ухода за младенцами и детского воспитания;
- 3) изучение присущих тем или иным культурам моделей межличностных отношений, например отношений между родителями и детьми, отношений между ровесниками.
Исследовательница подвергла критике концепцию первобытного мышления Л. Леви-Брюля и теорию стадий развития культуры на основе эволюции мышления, с которой выступил Ж. Пиаже. Выводы М. Мид сложились на основе собственных многолетних полевых исследований культуры. Она убедительно показала: мышление ребенка является рационалистическим, т.е. логическим. Что же касается анимистического образа мышления (веры в духовные существа, одушевление неодушевленного), то он обусловлен не особенностями мышления, а особенностями воспитания, иначе говоря детерминирован культурой примитивного общества.
Мнение специалиста
“Взаимоотношения между мужчинами и женщинами, родителями и детьми — центральные для человеческих взаимоотношений. От их устройства зависит, что впитает младенец с молоком матери, потому что еще прежде, чем научиться ходить, он усвоит стиль взаимоотношений между полами и научится игнорировать все остальные” [1].
Исследуя особенности мышления полинезийских детей в естественных жизненных ситуациях, в непринужденном межличностном общении, М. Мид отметила высокий уровень их творческих способностей, а также их живой ум, стремление и умение обучаться новым навыкам. Исследовательница справедливо считала, что ситуация стандартного теста (а точнее, сам процесс тестирования), часто носит стрессовый характер и не позволяет получить реальное представление о мышлении ребенка в наиболее типичных повседневных обстоятельствах. Она подчеркивала и существующую возможность взаимообогащения культур: “Безотносительно к тому, одобряем или не одобряем мы решения человеческих проблем, предлагаемые другими народами, наше отношение к собственным решениям должно значительно обогатиться и углубиться сопоставлением их с теми же самыми решениями у других” [2].
В соответствии с особенностями детства Мид выделяла три типа культур:
- • постфигуративный тип, где дети учатся у своих предшественников;
- • кофигуративный тип, где и дети, и взрослые учатся у своих предшественников;
- • префигуративный тип, где взрослые учатся также и у своих детей.
Постфигуративная культура наиболее характерна для традиционного общества. Любое изменение в ней протекает медленно и незаметно. Прошлое взрослых — это схема будущей жизни для их детей. В таких культурах определяющую роль играло старшее поколение, которое выступаю в качестве целостного образца жизни, являлось символом культуры. Постфигуративный тип культуры основан на одновременном сосуществовании представителей как минимум трех поколений конкретного общества и предполагает передачу из поколения в поколение конкретных форм культуры.
Кофигуративная [3] культура характеризуется тем, что в ней преобладающей моделью поведения для людей оказывается поведение их современников. Идеалом для подражания становится уже не прошлое, а настоящее. Кофигурация предполагает непосредственную передачу знаний, навыков от представителей активно действующего поколения. В такой культуре зачастую отсутствует непосредственная связь первых двух поколений с третьим — со стариками, которые не проживают вместе с внуками. В результате преемственность поколений оказывался ослабленной. Кофигурация начинается там, где наступает кризис постфигуративной системы, например, в результате уничтожения старшего поколения, развития техники, переселения, смены вероисповедания, революции и др.
Для такого общества характерна установка на то, что взрослые дети самостоятельно вырабатывают свой стиль жизни, помимо влияния родителей. Кофигуративная культура предполагает изменения в образе жизни, в том числе и изменение места жительства, а, следовательно, формирование нового культурного окружения.
Мнение специалиста
“Разграничение, которое я делаю между тремя типами культур — постфигуративной, где дети, прежде всего, учатся у своих предшественников, кофигуративной, где и дети, и взрослые учатся у сверстников, и префигуративной, где взрослые учатся также у своих детей, отражает время, в котором мы живем. Примитивные общества, маленькие религиозные или идеологические анклавы главным образом постфигуративны, основывая свою власть на прошлом. Великие цивилизации, по необходимости разработавшие процедуры внедрения новшеств, обращаются к каким-то формам кофигуративного обучения у сверстников, товарищей по играм, у своих коллег по учебе и труду. Теперь же мы вступаем в период, новый для истории, когда молодежь с ее префигуративным схватыванием еще неизвестного будущего наделяется новыми правами” [4].
Префигуративная культура, которая, по мнению Мид, сформировалась в середине XX в., отличается неопределенностью будущего развития общества. Она обусловлена обострением проблемы различий опыта поколений. В ней способы передачи знаний и навыков таковы, что дети могут передавать их родителям. Этот тип культуры, или, по крайней мере, его элементы, характерны для современного информационного общества, где, например, работе на компьютере родители нередко учатся у детей.
М. Мид разделяет культуры, в которых дети обучаются в основном практически, на собственном опыте, но под руководством старших (learning cultures), и культуры, где существуют специальные институты обучения детей (teaching cultures). В связи с этим исследовательнице удалось выявить существенный фактор, определяющий особенности мировосприятия и построения суждений в традиционной культуре. Как выяснила М. Мид, эти особенности связаны, в первую очередь, со способами обучения в традиционном типе культуры.
Чаще всего в традиционной культуре обучение осуществляется не вербальным путем (объяснение, рассказ), а посредством демонстрации стереотипов конкретного действия (алгоритма действия). Поскольку большая часть обучения протекает в реальных жизненных ситуациях и значение выполняемых действий становится наглядным и очевидным, постольку в процессе обучения гораздо меньше, чем в западных обществах, задают вопрос “почему” (зачем спрашивать о том, что и так “очевидно”?). При этом в современной антропологии отмечается уникальная способность представителей традиционной культуры адекватно действовать в сложнейших условиях и быстро овладевать новыми стереотипами движений.
Мнение специалиста
“В гор. Тулле (Гренландия) в 60-е годы XX в. при строительстве американской авиабазы шла сложнейшая работа по выравниванию взлетно-посадочной полосы. Рядом со сверхмощным бульдозером стоял эскимос, наблюдавший за работой водителей. Спустя некоторое время бульдозерист вышел из кабины отдохнуть. Вернувшись, он с ужасом увидел, что эскимос сел за рычаги управления. Каково же было его удивление, когда представитель традиционной культуры стал делать работу? не хуже его!” [5]
Эскимос (как и любой другой представитель традиционной культуры) не задает вопрос “почему”, — он наблюдает. Удивительнее всего при этом (по крайней мере, с точки зрения представителя европейского типа мышления), что он демонстрирует не только умение воспроизвести двигательные стереотипы, запомнить назначение того или иного движения, но и обнаруживает понимание причинно-следственной связи в целостной ситуации. Таким образом (по крайней мере, с точки зрения результата), мыслительная деятельность полинезийца или эскимоса не уступает интеллектуальной деятельности европейца. Она выполняет функцию идеально- планирующей активности не менее эффективно, чем в случае европейского типа мышления.
Вывод о равномощности интеллектов представителей разных культур оказывается неизбежным, если использовать “деятельностное” определение интеллекта и рассматривать его в качестве способности действовать целесообразно, мыслить рационально и вести себя в соответствии с окружающей ситуацией, предлагаемой обстановкой (эта триединая характеристика часто выражается в понятии адекватного мышления). Простые тестовые задания именно потому не решаемы в ряде случаев человеком традиционной культуры, что он привык решать интеллектуальные вопросы нe изолированно, а в процессе практической деятельности.
Источник
Есть имена, которые безусловно ассоциируются с психологией – вне конкуренции, конечно же, Фрейд, так же многие знают Юнга, Маслоу, Выготского, Фромма. Но это вовсе не исчерпывающий перечень ученых нашей области знания. Существуют мириады психологов, не известных широкой публике, которые в корне перевернули мир науки о душе. Зачастую их эксперименты настолько интересны, наблюдения настолько захватывающи, а умозаключения о человеческой природе настолько революционны, что, читая их труды, сложно поверить в правдивость написанного. Однако все это – подтвержденная научная информация.
Маргерет Мид
Эта невероятная исследовательница – скорее антрополог и этнограф, но тем не менее ее работы имеют непосредственное отношение к психологии. Ее книги, надо сказать, читаются на одном дыхании – как романы лучших авторов приключенческого жанра. Что и не удивительно, ведь в них изложены вовсе не ее строгие академические умозаключения, а путешествия в отдаленные районы Океании и знакомство с самыми удивительными племенами и их культурами. Это поистине удивительный труд, где описаны как быт неведомых доселе народностей, так и трудности, с которыми пришлось столкнуться бесстрашной исследовательнице. Тут я, пожалуй, закончу с вступительными дифирамбами, думаю, и вам тоже не терпится узнать, что же такого немыслимого Маргарет обнаружила в запрятанных уголках мира.
Основным вектором работы Мид стало исследование взросления, в особенности того, как выглядел подростковый период у представителей различных культур. Также немалое внимание она уделяла гендерному распределению ролей в подобных сообществах. Пожалуй, не лишним будет сказать, что исследовательница вошла в историю, будучи еще совсем юной. Ей было всего 23 года, когда она отправилась в Самоа навстречу своему звездному часу. Именно здесь, несмотря на трудности и проблемы – а их было в избытке, просто представьте путешествие молоденькой девушки в совершенно глухой неизведанный край в начале 20-го века – она почерпнула материал для уникального профессионального труда, который потряс мир науки, а также стал бестселлером среди обывателей. В течение нескольких лет Мид наблюдала за строением общества, обычаями, повседневными занятиями и празднествами небольшого народца, сконцентрировав свое внимание, в первую очередь, на судьбах девушек-подростков. И пришла к удивительнейшему выводу. Стоит оговориться, что в то же время множество детских психологов Нового Света пытались объяснить неизбежность подросткового возраста, возводя его в ранг важнейшего периода самоопределения при становлении взрослого человека. Маргарет же, тщательно изучив самоанских подростков, заявила, что у них подросткового возраста… попросту нет! Человек перестает быть ребенком и становится взрослым плавно, без типичной для нашей с вами культуры стадии бунта, метаний и трудного характера. Нет-нет, исследовательница вовсе не отрицает факт существования этого «сложного» периода у подростков, она лишь заявляет, что он вовсе не основополагающий и неотвратимый, а создан условиями общества и культуры, в которых мы живем. На Самоа-то целый народ отлично без него обходится! «А в чем же корни этого различия?», – спросите вы. Почему родители на Самоа даже не подозревают, что такое «трудный возраст», а семьи на Западе обязаны страдать от своенравного поведения подрастающего поколения? Собственно, ответы, данные ею, и обеспечили труду Маргарет Мид колоссальный триумф.
Культурная разница заключается в том, что на Самоа подростки не сталкиваются с теми ограничениями и тем давлением, которое сфокусировано на «трудный период» у их западных сверстников. Что еще важнее, культура Самоа не создает четкой границы, разницы статусов и положений, дозволенного и не дозволенного между детьми и взрослыми, именно эта свобода взрослеющего человека – ключ к разрешению кризиса подростничества. Давайте разбираться более конкретно. Я позволю себе немного самоуправства и сгруппирую самые интересные и важные блоки на свой вкус.
- Социальность. Между ребенком западной культуры и остальным миром всегда стоит своего рода барьер. В нашей культуре для ребенка есть некоторые безусловные авторитеты, да еще и с рейтингом значимости (мать-отец-преподаватель и т.д.), с которыми общение не возбраняется, любое же взаимодействие с другими людьми, особенно не сверстниками, жестко инспектируется вышеописанной «группой контроля». Чего же ждут от взрослого человека нашей культуры? По факту – противоположного: быть социально подкованным, налаживать контакты, иметь широкий круг общения. От «Не говори с незнакомцами» – до «Сколько можно за мамину юбку прятаться». Вот вам и разница статусов ребенка и взрослого. В какое положение это ставит западного подростка? Правильно, в очень печальное. От ребенка ждут, что он в одночасье научится быть взрослым. Родительский и образовательный контроль все еще на месте, нужных навыков у него нет, однако – «хоп», и подрастающего человека начинают считать взрослым, да еще и непрофессиональным, некачественным взрослым. И, разумеется, ждут совершенно иного поведения. Кто при таком давлении не станет «трудным»? Ладно, скажете вы, ну и что же за условия на Самоа, где подобного нет и в помине? Куда смотрят родители? Ребенка никто не контролирует? Или взрослые обходятся без общения? На самом деле все очень просто. На Самоа очень большие семьи. В одном доме может жить несколько десятков человек и они вовсе не обязательно кровные родственники, а ребенка воспитывают скорее старшие дети, чем родители. Так с самого детства малыш передается из руки в руки и следит за ним не единственная и неповторимая мама со своими личными правилами, требованиями и принципами, а целая небольшая община. Так ребенок учится общаться с разными людьми, а не безусловно подчиняться авторитету одного бессменного лидера и готовится к коллективному образу жизни в дальнейшем. И подросткового возраста нет просто потому, что молодой взрослый не сталкивается ни с каким «переломом» в характере взаимодействия с обществом.
- Профессия. И тут ситуация похожая. Тоже резкий слом привычной парадигмы. Западный подросток должен резко в очень юном возрасте принять решение, которое определит всю его дальнейшую жизнь. Вчера – «играй в игры», сегодня – «выбирай: медицина, юриспруденция, микробиология, инженерное дело…». Что же у нас на Самоа? Из-за примитивности культуры, профессий тут раз-два и обчелся. Причем, буквально. Женщины плетут циновки и готовят, мужчины рыбачат и строят дома. Казалось бы, разница между работой и игрой все равно должна быть. Но не в данном случае. Дело в том, что дети на Самоа играют прямо рядом с работающими взрослыми и даже с теми же материалами. Вся женская часть семейства плетет циновки за общим пением и разговорами, а маленькие девочки собирают пальмовые листья рядом, строят из них домики, кукол и, подражая взрослым, потихоньку вливаются в трудовую деятельность. Поначалу от них никто не ждет высоких показателей, а к моменту взросления они уже вполне хороши в своем занятии.
- Понятия и кругозор. Следующий пункт, наверное, самый сложный для западного мировосприятия. Вряд ли кто-то из нас поймет и примет самоанские традиции в плане отношения к «запретному знанию». Наша западная цивилизация провела очень четкую границу между информацией, доступной каждому, и информацией, предназначенной лишь «для взрослых». И тут речь не только про всю сексуальную сферу, таких запретных сведений очень много. Более того, в нашей культуре принято лгать детям, это воспринимается почти с умилением: старые собаки «уезжают на ферму», если ребенок не будет есть морковь или будет пить кофе, то «никогда не вырастет», если скосит глаза, то они такими останутся навсегда, а сами малыши «берутся из капусты». Есть те вещи, которые ни один взрослый не рискнет прямо сказать ребенку, никто не обсуждает с детьми смерть или секс, уж не говоря о морально спорных и тяжелых темах, как суицид, разнообразные преступления, психиатрические заболевания и так далее. А у взрослых только и разговоров, что обо всем запретном. Подросток же оказывается в той серой зоне, когда эта информация пока еще «под замком», однако, не разбираясь в вопросах «запретных знаний», он рискует прослыть отстающим в развитии. А когда подросток проявляет живой интерес к такого рода темам, общество манерно закатывает глаза с формулировкой: «ох уж эта молодежь!». Что же у нас на Самоа? Вот тут и залегает самый морально спорный момент для представителя нашей культуры. В Самоа почти отсутствуют подобного рода табу. Если умирает родственник, то ребенок наблюдает весь процесс подготовки тела к похоронам. Для нас представить мирно играющую в куклы малютку около трупа недавно почившей бабушки абсолютно противоестественно и даже страшно, там же все «запретные» сцены из жизни воспринимается вполне естественно. Да, и сексуальное поведение тоже. Оно обставлено некоторыми правилами приличия и, вроде как, даже скрывается, тем не менее, если ребенок увидит сексуальное взаимодействие – что ж, ничего страшного не произойдет, а молодежь и вовсе достаточно сексуально раскрепощена, разводы приемлемы, адюльтеры не порицаются, возрастная разница между партнерами допустима, хоть и вызывает подшучивания, полное отсутствие каких-либо обязательств при сексуальном контакте так же в рамках общепринятой нормы. И выходит, что ребенка не обливают в какой-то момент «ушатом» непонятной и запретной информации, а погружают в нее поступательно.
- Временные рамки. Есть еще одно небольшое отличие, заслуживающее внимания. Это временные рамки принятия «взрослых» решений. В нашей культуре есть время (а в начале 20-го века это было еще более явно), когда «пора»: выбирать институт, вступать в брак, заводить детей и далее по списку. В Самоа же рамки достаточно размыты и ребенок чаще всего сам принимает решение о своевременности взросления. Профессию можно сменить, супруга – покинуть, даже уйти в другую семью на Самоа позволительно, например, женщина имеет полное право перейти жить в дом отца, если с ней плохо обращаются в доме мужа. Так что давление в принятии жизненных решений на самоанцев минимально. И подростничество по факту отсутствует как фаза «принятия решений».
Вот так юная аспирантка лихо перевернула представления психологов о взрослении, описав совершенно иную рабочую модель этого процесса.
И хотя вклад Маргарет Мид в возрастную психологию неоценим, это далеко не единственное ее научное достижение. Она работала куратором в Американском музее естественной истории в Нью-Йорке, получила степень доктора философии в Колумбийском университете и объездила всевозможные укромные уголки планеты, продолжая описывать невероятные факты из жизни различных этносов. Чего стоили хотя бы все описания полоролевых моделей разных народностей! Мид позволила по-новому взглянуть на роли мужчин и женщин в социуме. Так, у ятмулов женские и мужские роли были распределены, подобно традиционной для западного человека модели, мужчины – добытчики, обладают основной властью, а женщины – в более подчиненном положении, отвечают за домашнюю работу и воспитание детей. А вот у мундугуморов и арапешей роли были распределены примерно равнозначно, у первых – и мужчины, и женщины были воинственны и агрессивны, что отлично подходило под амплуа охотников, а у вторых – представители обоих полов занимались земледелием и были одинаково миролюбивы и уравновешены. И, наверное, самый интересный в полоролевом плане этнос – чамбули – представлял собой общество с «инвертированными» согласно представлениям Запада ролями: женщины были борцами, добытчиками, вся власть была сосредоточена в их руках, а мужчины вели мирный домашний образ жизни, были ранимы и нежны, занимались, в первую очередь, рукоделием.
К сожалению, все научные открытия Маргарет Мид невозможно заключить в такую небольшую статью, поэтому изучение этого вопроса я передаю в руки инициативных читателей, для которых приложу наиболее занятные книги исследовательницы в конце текста. Поверьте, литература крайне увлекательная, так что, если вы находитесь в поиске, чего бы почитать – не сомневайтесь ни минуты. А я на этом подведу некоторый итог. Пожалуй, главное, что дала Маргарет Мид миру науки о душе – это другой взгляд, иная точка зрения, она вывела научное сообщество из зашоренного, ограниченного подхода про «правильное» и «неправильное», про «должное», про «заложено природой», дала возможность изучить человека глубже, доскональнее и, что самое главное – максимально непредвзято. Подобная встряска была просто необходима психологии, чтобы расширить границы познания, снять рамки и не отставать от меняющегося мира. Именно за это нам и стоит благодарить великолепную Маргарет Мид.
Список интересных книг М. Мид:
1) Культура и мир детства
2) Мужское и женское. Исследование полового вопроса в меняющемся мире
3) Смерть, секс и папы-мамы
4) Coming of Age in Samoa: A Psychological Study of Primitive Youth for Western Civilisation
5) Чамбули: пол и темперамент
Источник