Как запрещать ребенку с особенностями в развитии
По мнению детских психологов, проблема запретов является важной частью воспитательного процесса. «Не кричи!», «Не бегай!», «Здесь нельзя играть!», «Не балуйся!», «Не трогай это!»… Как часто ребенок слышит эти фразы! Многие родители используют слова «нет» и «нельзя» в адрес своего ребенка несколько десятков раз в день. Стоит ли говорить, что не всегда дети реагируют на запреты так, как хотелось бы. Почему же слово «нельзя» иногда действует на ребенка обратным образом? Что можно, а что нельзя запрещать? Как правильно запрещать ребенку?
Слово «нельзя» в жизни ребенка
Свое первое «нельзя» ребенок обычно слышит в возрасте 6-8 месяцев. Нужно ни запрещать что-то такому маленькому ребенку? Наш ответ – да. В этот период малыш начинает ползать и активно исследовать мир вокруг. Родители уже не могут, как раньше, контролировать действия малыша и вынуждены говорить слово «нет». В раннем возрасте ребенок только начинает понимать, что можно, а что нельзя. Старайтесь запрещать малышу что-либо только в том случае, если это действие угрожает его безопасности или безопасности окружающих. После трех лет ребенок уже способен понять разницу между рисованием на бумаге и на обоях. Соответственно, начиная с этого возраста, запреты можно конкретизировать. Сколько вещей можно запрещать ребенку?
От того, какое количество запретов получает ребенок, зависит, каким человеком он вырастет. Ребенок, который привык, что ему говорят, что можно, а что нельзя, скорее всего впоследствии будет испытывать нехватку уверенности в себе и трудности при принятии решения.
Запреты, безусловно, должны присутствовать в жизни каждого ребенка. Но не стоит ими злоупотреблять. Чтобы вырастить думающего, решительного, уверенного в себе человека, нужно с умом подойти к тому, как преподносить ребенку запреты.
Как правильно запрещать ребенку?
1. Запретов не должно быть много. Подумайте, действительно ли то, что вы ходите запретить, имеет непоправимые последствия? Так ли страшно, если малыш испачкается, играя с красками, или прыгнет в лужу? Чтобы ребенок понимал смысл слова «нельзя», под ним должны подразумеваться только самые строгие запреты (например, не выбегать на дорогу, не совать пальцы в розетку). В ваших силах устроить жизнь так, чтобы запрещать что-то ребенку приходилось как можно реже. Если у вас маленький ребенок, уберите опасные и ценные предметы из зоны доступности. Тогда вы будете точно знать, что малыш может свободно передвигаться по комнате и ему ничего не угрожает. Если ваш ребенок постарше, нужно научиться находить с ним компромисс. Например, чтобы он не мешал вам во время готовки обеда, поставьте рядом игрушечную кухню, пусть ребенок готовит параллельно с вами. Если ребенок требует с ним немедленно поиграть, а вы заняты, не спешите говорить «нет», а предложите ему конкретное условие «я доделаю дела и через 10 мин с тобой поиграю». Объясните ему, почему вы не можете сейчас выполнить его желание.
Чем реже вы будете произносить слова «нет» и «нельзя», тем лучше ребенок будет их понимать.
2. Мнение родителей в отношении запретов должно быть единым. В некоторых семьях складывается ситуация, когда один из родителей старается быть строим, а другой, наоборот, добрым и все разрешает. Попустительская позиция не принесет пользы, так как ребенок будет думать, что запретов можно ослушаться. Если родители не могут договориться, нужно ли запрещать ребенку что-либо или нет, это сбивает его с толку и может приводить к истерикам.
3. Нельзя – значит нельзя! Не отменяйте свой запрет, даже если ребенок будет вас упрашивать, плакать или кричать. Иногда бывает очень трудно устоять перед негативными реакциями на запрет, но поверьте, изменяя свое решение, вы делаете хуже. Только настойчивость родителей дает ребенку возможность предугадать последствия своего поведения и научиться хорошо себя вести.
4. Выберите подходящую интонацию. Иногда, когда мы не знаем, как отказать ребенку, чтобы не показаться «плохим» родителем, говорим это ласково, как бы извиняясь. Или же, наоборот, кричим на детей, чтобы слова скорее подействовали. Психологи утверждают, что запреты нужно озвучивать спокойным тоном, четко и уверенно. Ребенок не должен заподозрить в ваших словах сомнение, иначе он вряд ли воспримет вас всерьез.
5. Не ссылайтесь на мнение других людей. «Не кричи, ты мешаешь соседке делать уроки», «не трогай это, а то нас отсюда выгонят» и т.д. Ограничения, связанные с общественным мнением, кажутся нам естественными. Однако их обилие может привести к тому, что ребенок станет придавать излишнюю важность оценкам и мнениям других людей. Чтобы этого не произошло, не объясняйте свои запреты, ссылаясь на окружающих. Озвучивайте ребенку свое личное мнение и чувства, которые вы испытываете в данной ситуации.
Что можно, а что нельзя запрещать ребенку?
Важно различать запреты по степени их строгости. Категорически запрещены ребенку могут быть действия, связанные с опасностью для жизни и здоровья: например, уходить с незнакомыми людьми, приближаться к огню, драться, выбегать на дорогу, вставать на подоконник. Некоторые запреты могут быть не столь жесткими: соблюдение режима дня, употребление вредных продуктов и т.д. Остальные действия, по мнению специалистов, не требуют запретов. Ребенок имеет право выражать свои эмоции и мнение, пробовать новое, ошибаться. Однако каждый родитель должен решить для себя, что именно для него неприемлемо в поведении ребенка.
В подходе М. Монтессори свобода ребенка от желаний и воли взрослого является одним из основополагающих принципов. Но это не значит, что нельзя ничего запрещать ребенку. В понятие свободы вкладывается не абсолютная вседозволенность, а реализация права ребенка на проявление своей индивидуальности. В Монтессори-группах свобода и дисциплина удивительным образом сочетаются друг с другом. Дети могут свободно перемещаться по комнате и брать с полок любые игрушки, при этом никто не кричит, не бегает, не забывает убирать игрушки на место. Приходите на занятия в детский Монтессори-центр «Созвездие» и убедитесь в этом лично!
Для чего нужны запреты?
Запретов не должно быть много, но и без них совсем обойтись нельзя. Дело в том, что правила и запреты играют очень важную роль в развитии ребенка. Дети постоянно узнают новое о мире вокруг и нуждаются в структурировании информации. Знакомство с правилами поведения делает мир понятным для ребенка. Детям необходимо ощущение стабильности и уверенности во внешнем мире. Например, ребенок спокойно идет спать, зная, что когда он ляжет в кровать, мама прочтет ему сказку. То же самое действует в отношении запретов: к примеру, нельзя есть сладкое, пока не пообедаешь.
Как справиться с негативной реакцией на запрет?
Родителям важно не только знать, как запрещать ребенку что-либо, но и как правильно реагировать на его ответное поведение. Психологи выделяют несколько типов детских реакций на запреты:
Протест, злость, плач. Такая реакция естественна для ребенка, которому не разрешили то, что он хочет. Нужно уметь выдержать такие реакции и правильно на них реагировать. Например, можно сказать ребенку «Я понимаю, ты расстроен из-за того, что…». Принятие и обозначение чувств ребенка позволит ему легче перенести запрет.
Манипуляция. Ребенок пытается добиться своего обходными путями, уговаривают, обращаются за помощью к другому родителю, иногда дело доходит даже до шантажа. Не стоит поддаваться на провокации, иначе у ребенка закрепится эта модель поведения как успешная.
Принятие. Дети просто успокаиваются, когда понимают, что за ними следят и о них заботятся.
Какой бы ни была реакция ребенка на ваш запрет, вы должны быть к ней готовы. Ни в коем случае нельзя уходить и оставлять малыша один на один со своими переживаниями, если он сам этого не хочет. Если ребенок еще маленький, попробуйте отвлечь его и перевести внимание на что-то другое. Как отказать ребенку старше 1,5 лет и не вызвать у него истерику? Нужно попытаться с ним договориться. Обязательно объясните ребенку причину своего отказа и, если это возможно, предложите альтернативу. Умение договариваться поможет ребенку в будущем налаживать контакты с окружающими.
Выводы
Итак, слово «нельзя» в жизни ребенка играет немаловажную роль. Запреты необходимы, чтобы показать маленькому человеку, как можно себя вести в обществе и как нельзя, что может быть опасно для него и окружающих, что вызывает вашу злость. Как и другие правила, запреты делают мир понятным и предсказуем. Но чтобы ребенок понимал смысл ограничений, не стоит говорить слово «нельзя» слишком часто. Не бойтесь предоставить ребенку немного свободы. Он сам научится соблюдать большинство правил, наблюдая за поведение значимых взрослых и сверстников. Если вы чувствуете, что ситуация требует слова «нельзя», запрещайте ребенку уверенно, спокойным голосом, а также обязательно объясните ему, почему вы так поступаете. Не бойтесь негативной реакции со стороны ребенка, если вы правильно на нее среагируете, она быстро сойдет на нет.
Заключение
Проблема запретов остро стоит практически в каждой семье. Помимо того, что дети обычно негативное реагируют на ограничения, зачастую родителям сложно определиться с тем, что стоит запрещать ребенку, а что нет. Часто, оказавшись в проблемной ситуации, мы бессознательно используем запреты, считая, что таким образом быстро и правильно разрешим проблемы. Неосознанные запреты связаны с личностной тревожностью, желанием все контролировать, злостью. Отслеживайте свои эмоции и чувства. Не стесняйтесь обращаться за помощью к специалистам. Психолог детского центра «Созвездие» не только подскажет вам, как правильно запрещать ребенку, но и поможет справиться с другими возможными трудностями, возникающими в процессе воспитания.
Помните, что вы являетесь для своего ребенком самым важным человеком на свете. Чаще хвалите его, проявляйте внимание, слушайте, уважайте его свободу. Только тогда ваш ребенок вырастет уверенным в себе, сильным человеком.
Статью подготовила психолог
Сафонова Мария
Источник
Публикуем краткий конспект вебинар-лекции о правилах общения с особенными людьми, прочитанной Анной Львовной Битовой 4 октября в Лаборатории социального предпринимательства.
Родителям: не нужно преувеличивать особенности ребенка
Часто представление о том, что ребенок – особенный и требует особого подхода, находится, главным образом, в голове у родителей.
Например, существуют примеры, как ребенок с синдромом Дауна прекрасно пошел в обычный детский сад. Конечно, с девочкой для этого специально занимались, и некоторое отставание в развитии от сверстников нормы у нее есть, но сейчас достаточно много обычных детей имеют похожие инфантильные особенности.
Обычные дети, если они не накручены родительскими страхами, как правило с «особенными» друзьями общаются спокойно и способны принять особенности за привычки.
«Да, у Маши все время высунут язык. А я, например, иногда палец сосу».
Родители, помогите окружающим сориентироваться
Часто окружающие не понимают, что ребенок с особенностями, либо не знают, как с ним общаться, и пугаются. Ситуации, которые при этом возникают, могут быть комичными и не очень.
Например, одной из мам Центра лечебной педагогики однажды серьезно выговорила тетя из троллейбуса, с которой не захотел поговорить «невежливый» мальчик пяти лет. На самом деле ребенок просто не говорил.
Ситуация, когда девочка с расстройством аутичного спектра очень громко пыталась выйти из троллейбуса, не понимая, что он движется, сопровождалась гораздо большим волнением пассажиров.
В конце концов, чтобы не объясняться со всеми и везде, родители сделали визитки: «Мой ребенок с особенностями. Он остро переживает то, что вы почти не слышите – шум улицы, свист ветра, крики. Мир недобр к нему, но вы можете быть добры».
Не боимся необычной мимики
Нужно понимать, что слабослышащий человек или человек с ментальными нарушениями воспринимает мир иначе, и его мимика может быть отлична от людей нормы. Даже в обычных условиях ему легче испугаться, он может устать или дать понять, что не хочет с вами общаться. Поэтому он может вести себя внешне непривычно – даже закричать или укусить.
Главное – преодолеть барьер коммуникации
То есть, найти способ общения, который понимали бы оба собеседника. Если желание общаться велико, способ пообщаться обычно находится. Кстати, преодолевать такие барьеры приходится иногда и обычным людям.
Однажды Анна Битова оказалась во Франции и отстала от переводчика. По счастью, у француза, который ей встретился, была с собой большая стопка карточек с картинками!
Четыре главных правила общения
1. Уважайте личные границы собеседника. Перед началом разговора убедитесь, что человек вообще хочет с вами общаться.
2. Перед началом каждого действия предупредите, что вы хотите сделать: «Сейчас я возьму тебя на руки», «сейчас мы будем кушать». «Сейчас я на пять минут выйду, но потом вернусь». (Кстати, это правило действует и при общении с детьми нормы).
3. Инвалидная коляска – часть тела колясочника. Прежде чем передвинуть человека на коляске, надо спросить его разрешения. Кстати, разрешения погладить ребенка тоже надо спросить. Да, в том числе, у самого ребенка.
4. Не обсуждайте ребенка при всех и при нем самом в третьем лице. (Тоже действует и для детей с особенностями, и для детей нормы).
Хитрости, облегчающие общение:
При общении с плохо слышащими и плохо понимающими речь могут помочь:
– членораздельная речь,
– короткие предложения,
– картинки,
– утрированные четкие жесты,
– утрированная театральная интонация,
– взгляд в глаза (человек при этом может не слышать и читать по губам, взгляд позволяет ему удерживать внимание).
Не торопитесь и всегда дождитесь ответной реакции.
При общении с плохо держащими взгляд или внимание на собеседнике:
– можно надеть что-то яркое – шляпу, серьги;
– сделать яркий макияж;
– надеть звенящие длинные серьги или колокольчик на шею.
Обладатели целого ряда диагнозов – например, аутисты – в глаза смотреть не любят, зато прекрасно общаются при помощи картинок или фотографий, очень любят чертить пиктограммы.
Поймите специфические интересы собеседника
Для успешного общения с «особенным ребенком» важно выяснить, что он любит. Часто у людей с ментальными нарушениями существует «излюбленная тема», на которую они готовы общаться часами. При этом на все другое они часто не реагируют вообще.
Подобные специфические интересы раздражают. Но их надо не запрещать, а использовать.
Например, в истории Центра были любитель покемонов, любитель небоскребов и любитель метро. Первому поставили мелкую моторику с помощью прописи из имен покемонов. Последнего готовили к школе, изучая окружающий мир с помощью игры: «На одной платформе станции метро «Ботанический сад» мы выращиваем фрукты, а на другой – овощи». Еще был любитель бус, с которым, в конце концов, удалось договориться до расписания: час – занимаемся, час – играем в бусы.
Вообще из специфического интереса нужно делать маленькое счастье. Например, если ребенок склонен везде искать вещи красного цвета, можно вместе покупать одежду разных оттенков и т.д.
При этом есть вероятность, что через какое-то время специфический интерес у ребенка изменится на другой, палитра интересов расширится.
Источник
За последнее время в России произошло сразу несколько громких историй вокруг устройства детей-инвалидов.
Жители одной из красноярских пятиэтажек выступили против устройства пандуса для детского инклюзивного центра, помещение для которого выделила в их доме городская администрация.
Кто-то побоялся, что пандус помешает расположенной здесь же парковке, другие высказывали опасение, что инвалиды займут парковочные места во дворе дома, третьи вообще не хотят видеть у себя в доме инвалидов.
По существующему законодательству установку пандуса в подъезде необходимо согласовывать с собственниками квартир. История с пандусом тянется с мая, сейчас проходит голосование жильцов пятиэтажки, которое продолжится до 25 октября. Сегодня стало известно об аналогичной ситуации в Смоленске – соседи не пожелали дать возможность человеку с рассеянным склерозом выходить на улицу.
20 октября появилась запись в фейсбуке режиссера и правозащитницы Ольги Синяевой. После того, как на фотографии классного альбома случайно попала дочь учительницы, в классе, где учится дочь Ольги, разразился скандал. Родители категорически не хотели видеть в альбомах своих детей фотографии девочки с синдромом Дауна, хотя из-за жизненных обстоятельств ребёнок постоянно находится у мамы на уроках.
Сейчас удалось добиться, чтобы в будущем учебном году девочка пошла в первый класс той же школы. Проблему с фотоальбомом будут специально обсуждать на родительском собрании.
– Если в обычном классе появляется, ребенок с особенными потребностями, как обычно реагируют на это родители?
– По-разному. Потому что общество сейчас по этому вопросу нельзя сказать, что едино. Соответственно, люди тоже разделяют разные позиции, даже внутри одного человека может существовать одновременно несколько взглядов и позиций.
Есть три больших группы представлений об инвалидности и ее последствиях в жизни – традиционная модель, медицинская модель и социальная модель. И в этом смысле, внутри каждого из нас могут сочетаться очень разные идеи.
С одной стороны, мы можем разделять, традиционные представления, например, о том, что особенные люди «не такие», «ужасные» и «несут проклятие», или, наоборот, «благословение». У нас могут быть элементы представлений из медицинской модели о том, что человек – прежде всего биологический организм, и тогда мы рассматриваем этот организм сквозь понятие дефектов и возможностей. И, наконец, есть социальная модель, когда мы смотрим на человека сквозь призму его личности и взаимодействия с социальной средой, тогда речь идет о барьерах в жизни этого человека, возможностях для его активности и участия в социальной среде, и о том, в какой степени мы ответственны за эти барьеры.
Со всеми этими представлениями мы и сталкиваемся, когда в классе оказывается ребенок с особыми потребностями, речь идет и о родителях обычных детей и самого ребенка с особенностями, администрации, учителей, других детей – всех участников образовательного процесса.
– О чего зависит, каких именно представлений будет придерживаться человек?
– Во многом от знаний и представлений в тех сообществах, в которых мы вращаемся. Мы разделяем ценности этих сообществ, у нас всегда есть так называемая референтная группа – та, с которой мы соотносим свои ценности.
Ещё очень важно наличие опыта. Большая проблема, что часть нынешних наших взрослых выросли в культуре, где практически не было соприкосновения с людьми с особыми потребностями. Поэтому есть много мифологических представлений и страхов: люди думают, например, что общение с таким человеком опасно, что этим «можно заразиться».
– «Этот человек не такой как все, я не хочу с ним общаться»?
– На наше сознание влияет многое: и представления, которые мы смутно осознаем, и ценности, которые мы осознанно разделяем. Например, идеи демократического общества, ориентированного на идеи гуманизма, связанны с включением в общую жизнь людей, не похожих на нас. Их считают равноправными гражданами, такими же людьми, как и все остальные, без деления на «мы» и «они».
Только помимо ценностей у нас должна быть компетентность, уверенность и знания о том, как общаться, как жить, учиться, работать вместе, нужны практические умения. Необходим опыт взаимодействия, и чем больше этого опыта, тем лучше мы понимаем, что у нас уже получается, что еще не получается, что мы можем делать, или о том, что люди с особенностями могут быть совершенно разными.
Когда опыта нет – нам очень страшно. Именно этот страх дает ощущение, что инвалиды опасны – «для моего ребенка, для меня лично».
– Если в классе появляется особенный ребенок, какой комплекс мер нужно предпринять, чтобы ослабить негативную реакцию?
– Прежде всего, нужна здоровая и ясная позиция тех людей, которые наделены властью в этой школе. Администрация должна прямо заявить: у нас в школе инклюзия, и это соответствует закону Российской Федерации. Это очень важно – дело не только в соответствии гуманитарным традициям, это именно закон, по которому все дети имеют право учиться в обычной школе. Эта позиция администрации должна быть ясна для тех, кто приходит в школу – для учителей, для родителей.
Дальше мы можем выстраивать диалог, потому что есть много опасений, незнания, тревог родителей, нужно про это разговаривать. Какие есть ожидания? Какие реакции? Чего вы боитесь для своих детей, какие есть опасения? Что можно делать, чтобы отношения сложились? И еще много вопросов и тем. Это обоюдный процесс, чтобы и особым детям, и всем остальным в классе было хорошо.
– Что делать, если родители занимают жесткую позицию, говорят, например: «Мой ребенок не будет учиться рядом с этим уродом»?
– А вот здесь мы возвращаемся к тому, что есть закон. Не хотите учиться с ребенком с особенностями в развитии? Ищите другую. Но сначала надо открыто сказать, что у нас есть такие правила, а потом предоставить выбор.
– Закон о том, что дети с особыми потребностями могут учиться в общеобразовательной школе, вступил в силу с сентября 2013 года. Насколько обычная школа реально обеспечивает особые потребности?
– Для того чтобы эта инклюзия действительно состоялась, должны произойти как минимум три важные вещи. Во-первых – продвижение соответствующих ценностей – связанных с принятием, пониманием человека с особенными потребностями. Представлений о том, что мы живем в одном мире, в одном обществе, мы все друг от друга отличаемся, но это не ограничивает наш доступ к тем или иным возможностям, в том числе услугам.
Вторая очень важная вещь – учителя и администрация должны пройти соответствующее обучение. Когда педагоги получают высшее профессиональное образование, им фактически ничего не говорят о том, кто такие дети с нарушениями развития, какие специальные навыки нужны для общения и обучения.
Вот такой пример, у нас учителей учат как предметников, специалистов в своей области знания, математике, языку, географии…. А, например, в Канаде важная часть обучения учителя, который будет работать в инклюзивном классе (то есть, любого учителя), – организация учебного процесса и взаимодействия в классе. Там учитель в большей степени ориентирован на сам процесс в классе, на работу, когда есть кто-то, кто обладает бóльшими способностями (это ведь тоже особая группа учеников) и те, кто испытывает трудности.
Речь идет о приемах и технологиях работы с детьми с особенностями – как повысить их участие в процессах в классе, какие вспомогательные технологии нужны, чтобы ребенок мог лучше ориентироваться и усваивать новое. Например, важно определить, в какой степени ребенок понимает речь, что помогает концентрации внимания, в каком поле он лучше видит, приспособления для удержания позы или действовия и т.д. Часто помогает наглядное представление информации, а иногда – просто немного другая структура её подачи. Часто используют картинки, предметы, визуальную раскладку деятельности на этапы. Некоторым детям нужно учиться навыкам организации собственного поведения, саморегуляции.
А еще для того чтобы дети с нарушением развития могли учиться вместе с остальными, у нас должна быть внутри одного класса вариативность, нужны индивидуальные программы. Сейчас для всех учеников в классе есть одна учебная программа, они все одинаково должны освоить чтение, математику, химию, пение и все остальное. Центром обучения оказывается не ребенок, а программа, и по этой программе «протаскивают» всех детей. Кто-то естественно оказывается успешен, кому-то этот объем оказывыется недоступен, а кому-то скучно. В инклюзивных классах должно быть разнообразие.
Представьте обычный урок химии. Только кто-то проходит его на уровне изучения кремния как химического элемента с особыми свойствами. А кто-то изучает существование разных материалов в природе. А кто-то совершает простые манипуляции с твердым камнем. Это все разный уровень обучения и программ, но в одном классе.
– Многие родители как раз опасаются, что если в классе будет инклюзия – снизится темп работы.
– В нынешнем виде – думаю, такой риск есть. В результате учитель часто выбирает тех учеников, которые по этой единой программе могут успешно «плыть», а все остальные остаются за бортом. Это происходит не только в школах, но и в детских садах: все играют или пошли что-то делать, а ребенок с особенностями сидит в сторонке.
– То есть инклюзии не происходит?
– Нет времени, нет усилий, нет ресурса. Плюс в инклюзивных классах должен работать не один учитель, у него должен быть помощник, в разных странах он может называться по-разному – воспитатель, персональный помощник, тьютор. Это помощник может помогать самому ребенку с особенностями или всему классу в целом. Модель может в некоторых странах и отдельных школах отличаться.
– Опасения родителей в текущей ситуации обоснованы? Снизится темп урока, потом ребенок не сдаст ЕГЭ, потом не поступит, жизнь будет потом совсем другого качества…
– Оправданы в какой-то степени. Но, как правило, больше трудностей возникает для ребенка с нарушениями развития, который остается вне процесса в классе.
Но давайте задумаемся о том, вообще для чего нужна школа? Предполагается, что школа выполняет самые разные функции. Образовательную – дети овладевают знаниями. Воспитательную – школа формирует определенные ценности, отношения, модели поведения. Еще одна важная функция – освобождение родителей, например, чтобы родители могли работать.
И то, что в последнее время в больших городах, в условиях большой конкуренции, все «затачивается» на чисто образовательную функцию – это большая беда. Мы держим в голове только образовательные задачи – но ведь жизнь человека и его личности выходит за пределы приобретения академических знаний. Воспитание необходимо, семьям нужно свободное время вместе с детьми без домашних заданий, кстати, это очень важно.
– Но родителей поставили перед фактом: ценность школы измеряется в баллах ЕГЭ. Сдал ЕГЭ – поступил, не сдал – не поступил. И дальше- либо ребенок освоит школьную программу в классе, либо ему надо нанимать репетитора.
– Да, это наша большая культурная беда. Это касается всех нас – и родителей, и детей, и всего поколения в целом. Система ЕГЭ, в том виде, в котором она сейчас существует, ориентирует людей на количественные показатели, а не на качество освоения материала и способность мыслить. Мы попались в ловушку, периодически в обществе вспыхивают дискуссии на эту тему, но, к сожалению, последние несколько лет ситуация усугубляется и усугубляется.
Плюс существует огромный стресс для самих школ, которые обязывают заниматься с инклюзией и делать, в общем, то, чему их пока не научили. При этом эффективность работы школ и финансирование, оказываются связаны с баллами выпускников.
С другой стороны, создаются образовательные комплексы, в которых сейчас тоже очень много проблем. Довольно часто администрация теряет контакт с живой реальностью жизни школы, потому что начинает управлять несколькими учреждениями, иногда очень странно объединёнными под одну крышу. В итоге часто страдает общая атмосфера, теряется индивидуальный дух школы.
А представляете, что чувствуют учителя? Вообще я в этом смысле не очень оптимистично настроена. У меня психологическое образование, я получила знания о физиологических, психологических и социальных закономерностях развития ребенка. И я вижу, как многое в школьной ситуации нарушено. Вижу не только я одна, видит психологическое сообщество, все это регулярно обсуждается, но изменений нет. Требования программы, уровень абстрактности материала, объем – всё это превышает ресурсы ребёнка. А дети с нарушениями развития и вовсе превращаются в «рабов на галерах». Им и так зачастую сложно, а в текущей ситуации они, и их родители, вынуждены максимально стараться, чтобы хоть как-то поспевать за всеми.
Сейчас инклюзия очень неоднозначное явление. Инклюзия – лозунг, который в реальной жизни оборачивается стрессом. Вместе с тем, инклюзия – необходимое движение в обществе. Очень хочется, чтобы инклюзия стала естественной частью жизни и реальной спокойной практикой совместного обучения и дружбы людей обычных и людей с особенностями.
– Вы много рассказали о трудностях инклюзивного образования. Стоит ли сейчас родителям детей с особенностями развития стремиться, чтобы ребенок непременно посещал общеобразовательную школу? Или лучше поискать коррекционную?
– Здесь родитель сам должен выбирать. Некоторые встают на позицию правозащитную: «Я имею право, и мой ребенок имеет право учиться в обычной школе и участвовать в обычной жизни. И то, что жизнь пока не сильно под него подготовлена, не означает, что мы в эту школу не пойдем. Потому что если и мы не пойдем, то эта ситуация никогда не сдвинется».
И это правда: чем больше детей с особенностями оказывается в обычной школе, тем больше школа и общество в целом способны что-то менять. Потому что пока все инвалиды сидят в коррекционных школах или вообще на домашнем обучении (есть ещё большая тема о том, что часть детей и в коррекционных школах не может удержаться), есть вероятность, что этот вопрос не будет решаться вовсе.
С другой стороны, тут надо взвесить собственные ресурсы, готовность отстаивать права ребёнка. И лучше всего готовить конкретную школу к этому заранее. Иногда на это может уйти пара лет. Нужно заранее смотреть, готова ли школа, знает ли как учить такого ребенка, как взаимодействовать. Может быть, начать знакомить школу с этим ребенком, общаться с учителем, к которому пойдет ребенок в класс, готовить среду, в некоторых случаях нужно специальное оборудование и вспомогательные технологии, искать каких-то партнеров, которые, например, уже зная ребенка, помогли бы его интегрировать в школу, класс.
Вообще, это вполне распространенная практика, я видела такую подготовительную работу в США, Италии. Последний год, а иногда и пару лет пребывания в каком-то учебном заведении каждый ребенок участвует в «программе перехода». Он постепенно начинает знакомиться с тем учреждением, куда придет через два года: начинает туда заглядывать, знакомится с обстановкой, с учителями. Учебное учреждение, в свою очередь, тоже начинает смотреть, насколько среда там готова к тому, чтобы этот ребёнок в этой школе учился.
Иногда нужно какое-то дополнительное оборудование, технологии, знания, например, об альтернативной и дополнительной коммуникации. Например, не все дети пользуются в полном объеме речью, и надо, чтобы школа была к этому готова.
Процесс перехода ребенка из одного учреждения в другое вообще очень серьезный, он должен быть подготовлен и должны быть проводники. Таким проводником должен быть и родитель, и специалисты – вместе они могут способствовать его более качественному включению в новую жизнь.
– Но это же совершенно нереально в отечественных условиях!
– Пока это малореально. Очень трудно перескочить из одной ситуации сразу в другую: не было у нас инклюзии, а на завтра мы проснулись, и сразу началась инклюзия, такая гладкая и прекрасная; и всё так здорово, все друг к другу доброжелательно относятся, и все знают, что с этим делать.
Нужно постепенно продвигать сотрудничество разных учреждений и разных специалистов в интересах детей. Иначе мы все оказываемся в стрессе, и, прежде всего, ребенок, о потребностях и интересах которого мы все должны думать. В стрессе учитель, в стрессе родители, в стрессе родители обычных детей, в стрессе дети. Хотя, на самом деле, сами обычные дети могут переживать меньше всех участников этого процесса, потому что детская психика устроена так, что если никто ребенку не сказал, что «вон тот ребенок особенный», то дети этого могут и не заметить.
У меня масса таких примеров. Допустим, обычный класс, в этом классе есть девочка, а у нее брат с особенностями. И её одноклассники много лет встречаются с этим братом на разных праздниках, когда приходят в гости. А потом вырастают и в более сознательном возрасте, с изумлением узнают, что у этого, уже взрослого человека, есть какие-то нарушения. Они их не видели. Когда дети обращают на особенности внимание – они во многом транслируют внутреннее отношение взрослых.
Родителям детей с обычным развитием тоже «выгодно» заботиться об интересах детей с инвалидностью, в том числе потому, что жизнь человеческая непредсказуема. Мы живем в очень активном мире и надеемся, что будем здоровы и счастливы в будущем, но мы должны также понимать, что это все может измениться. У каждого из нас есть шанс оказаться за пределами той или иной системы и быть маргинализованными.
Помогать тем, кто слабее и беззащитнее – нормальная человеческая позиция и очень важный опыт. К тому же люди с нарушениями функционирования, инвалидностью такие похожие и непохожие на нас, у некоторых из них есть особенные таланты, свой взгляд на мир, особые способности. Опыт детей и их семей может быть очень важен для сообщества, для общества в целом. Заботясь об особенных людях, мы прежде всего заботимся о себе – мы одно сообщество, мы живем в одном мире.
Источник