Юнг о развитии ребенка

Известно, что в психологической науке ХХ века именно Юнг вернул понятие архетипа в широкий научный обиход. Архетип представляет собой некую устойчивую матрицу, заложенную в пластах коллективного бессознательного. В работе «Архетип ребенка» Юнг утверждал, что личность может и не осознавать бессознательные процессы, которые проявляются посредством архетипических моделей в фантазиях и сновидениях, а в мифах «речь идет о традиционных формах, возраст которых чаще всего не поддается оценке», и потому, создаваемые и оформляемые веками, они представляют собой универсалии психики, а не только культуры. Ученым было выделено около шести главных архетипов, среди которых очень важную роль играет архетип Ребенка. Он часто возникает в мифах, сказках, фольклоре, литературе (как потерянное, обиженное, украденное либо нуждающееся в спасении дитя) и прочитывается сразу в нескольких аспектах.

Во-первых, это связано с личным бессознательным человека (любой сюжет активизирует личные детские воспоминания, травмы – поэтому нас так трогают истории, связанные с детьми), и тогда на основе прочитанного либо услышанного возникает потребность «утешения» внутреннего ребенка, обращения к нему со всем вниманием и любовью (у многих людей до зрелости сохраняется «детская» линия поведения). Этот архетип силен также при использовании в рекламе: смеющийся ребенок у всех пробуждает положительное отношение к товару, ставшему причиной детской радости – и частота появления в рекламе детей – тому лучшее подтверждение.

На более глубинном уровне архетип ребенка – это, как утверждал сам Юнг, «предсознательный аспект детства коллективной души». Это еще и нечто большее, чем личные «подзабытые» воспоминания детства: коллективный опыт, складывавшийся веками, если учесть, что онтогенез повторяет филогенез, в каждом бессознательном содержится пласт коллективной прапамяти. И тогда все сюжеты, связанные с «детской» темой, являются важным посланием из глубины веков, с тех времен, когда еще не было профессиональных психологов и психотерапевтов, но люди интуитивно учились и умели справляться с психологическими проблемами.

«Обиженный ребенок»

Этот образ-символ, пожалуй, является одним из наиболее устойчивых образов мировой литературы. «Едва ли необходимо ссылаться на все еще живого «младенца-Иисуса», который в легенде о Христофоре обнаруживает все тот же самый типичный аспект «меньше малого и больше большого», – утверждает Юнг. Однако, кроме младенца Иисуса, есть множество сюжетов с детьми, которые изначально несут в себе «божественную» ценность. Гораздо чаще речь именно о негативных воздействиях на ребенка – он, как правило, нуждается в помощи взрослого. Еще одна сторона этого архетипа – смерть ребенка или мертворождение, или вообще бесплодие героев. Практически в любой культуре это символизирует отсутствие будущего, деструктивное начало, потребность значимых перемен, смерть, статику.

«Обиженный ребенок», нуждающийся в помощи – это, в том числе, по Юнгу, «болезнь самости», ядра личности, которое, в общем-то, не может быть повреждено, но о котором «забыли», остро нуждающееся во внимании, чтобы исцелить всю личность. Юнг считал, что целью жизни каждого человека является процесс индивидуации – становления личности во всей полноте ее возможностей и потенциалов. А в основе этого процесса лежит идея самости. Груз детских травм и разочарований, невнимание к самости «тормозят» индивидуацию и препятствуют наслаждению жизни, самоактуализации, свободному познанию и волеизъявлению. На коллективном уровне отказ от спонтанности, крен в сторону рационализма, примат техники и науки отдаляют человечество от его сокровенной природы – не потому ли ХХ век стал таким страшным в мировой истории? Это ведь тоже «болезнь самости», но на макроуровне.

В личных сновидениях и фантазиях часто появляется множество детей (иногда это жемчужины, цветы или какие-то живые маленькие фигурки – гномы, эльфы, человечки) – и тогда это тревожный сигнал о расщеплении самости, фрагментации ее, изоляции одной части от другой. Так происходит вследствие самоосуждения, неприятия каких-то сторон своей личности, стремления соответствовать чужим идеалам и навязанным стандартам. Синтез самости – это то, что выступает насущной потребностью в таком случае.

«Грядущий ребенок»

Нередко в сказках встречается сюжет, когда царю или правителю предсказана смерть или бесславие от недавно рожденного младенца (сюжет о царе Ироде во множестве вариаций). И тогда основой сюжета является выживание, чудесное сокрытие младенца до поры до времени: множество добрых сил защищает и вскармливает необычного ребенка, и он, вырастая, все же следует предназначению судьбы и восстанавливает справедливость. Такой образ символизирует потенциал медленно, но неотвратимо вызревающих перемен, всегда позитивных, ибо любая застаревшая форма, даже самая «благая», неизбежно превращается в догму. Текучесть, спонтанность, самореализация, позволение жить – таково значение архетипа ребенка в этой вариации.

Двойственность образа ребенка

С одной стороны, очевидна беспомощность ребенка, его уязвимость, хрупкость перед лицом враждебного мира. Младенец (ребенок) лишен хитрости, чист душой и кажется обреченным, в сравнении с теми силами, которые коварно и хитроумно объединяются вокруг него. Но, с другой стороны, любая сказка ведет к счастливому финалу, и мы видим, что ребенок постепенно набирает силу, укрепляется в своей позиции и в какой-то степени выступает неуязвимым для всякого негативного воздействия. Что делает его таковым? Неискушенность, верность своей природе, умение оставаться собой, сохранять Самость. И это урок, который несут многие сказочные и литературные сюжеты человечеству. В принципе, любая психологическая работа начинается с пути к себе, понимания своих истинных потребностей, о которых «забыли», к своим подлинным, а не навязанным желаниям. И этот поворот всегда знаменует качественно новый этап развития личности на пути к ее индивидуации.

Автор: Павловская Гражина, психолог

Редактор: Чекардина Елизавета Юрьевна

Купить книгу в Литрес Купить книгу на ОЗОН Купить книгу в Лабиринте

Источник

…

Развитие ребенка и психология

В отличие от психоаналитической теории с ее фокусом на этиологии и влиянии инфантильной травмы на последующее психосексуальное развитие, теоретическая позиция Юнга вывела его из области детства как единственной базы для психологического изучения. Юнг рассматривал психологическое развитие как явление, свойственное человеку на протяжении всей его жизни, а не как задачу, заканчивающуюся в конце пубертатного периода. Поэтому Юнг написал мало о детском развитии и о психологии ребенка по сравнению с огромным и непреходящим интересом к детскому периоду во фрейдистских кругах. Статьи, посвященные развитию ребенка и детской психологии, собраны в 17-м томе собрания его сочинений и на русском языке опубликованы в сборнике работ Юнга под названием «Конфликты детской души». Они были написаны в основном в ответ на приглашения, обращенные к Юнгу как знаменитому психологу своего времени, высказаться на разных учительских съездах и конференциях по различным вопросам, связанным с его психологической теорией (в частности, о возможностях ее применения в образовании и воспитании). В силу этого данные работы Юнга понятны, доступны (чего нельзя сказать о многих других его трудах), поскольку они писались главным образом для широкой аудитории, интересовавшейся применением психологического знания в образовании и воспитании.

В комплексе идей Юнга, связанных с детской психологией и психологией развития, доминирует следующая мысль: нормальный ребенок психологически изначально пребывает в состоянии бессознательности. В процессе его развития из океана бессознательного, подобно островам, возникают разнообразные изолированные моменты сознания; такие острова сознания постепенно становятся все больше и больше до тех пор, пока Эго-комплекс окончательно не кристаллизуется и не даст возможность более или менее устойчиво осознавать себя и других. Хотя Юнг и признавал разнообразные психические расстройства, поражающие детей на разных этапах их развития вследствие наследственной предрасположенности к ним, он тем не менее видел, что многие из этих расстройств возникают прежде всего в результате впитывания ребенком бессознательных конфликтов из вытесненного или отвергнутого бессознательного материала своих родителей. Поэтому Юнг считал необходимым строить аналитические отношения с родителями больного ребенка, а не ограничиваться лечением одного только ребенка, и его клинические отчеты по работе с детьми как раз и отражают мнение о том, что причины детских психических расстройств следует искать в бессознательном окружающих ребенка взрослых.

В бессознательном детском состоянии, которое Юнг считал нормальным явлением, он видел образ коллективного или расового бессознательного. Его теория о том, что индивидуальное человеческое бытие кратко воспроизводит в своем индивидуальном психологическом развитии те стадии, которые пережил в своем развитии весь человеческий вид как целое, оказывается, таким образом, применимой к детям. Бессознательное состояние, в котором изначально пребывают все дети, позволяет им получать доступ к коллективному бессознательному всего человечества тем же самым образом, каким взрослые постепенно утрачивают его, развивая собственное Эго. Так же как коллективное бессознательное предшествует коллективному сознанию, индивидуальное бессознательное предшествует индивидуальному сознанию. Поэтому Юнг рассматривал многие символы в детских снах и играх как непосредственное выражение материала коллективного бессознательного и считал этот разделяемый всеми психический опыт крайне важным и ценным в повышении качества нашего знания.

Некоторые из последователей Юнга успешно провели дальнейшую психотерапевтическую разработку его идей как в отношении детей, так и в отношении взрослых. В частности, следует отметить исследования в области техники так называемой «игры в песочек», где осуществляется аналитическая работа с символами коллективного бессознательного, столь заметного в психологии детей. На русский язык переведена книга Ленора Штейнхарда «Юнгианская песочная психотерапия». В книге Джона Аллана «Ландшафт детской души» содержится обзор классической юнгианской литературы, касающейся психологии и развития ребенка.

Литература

Аллан Д. Ландшафт детской души. – Минск, 1997.

Штейнхард Л. Юнгианская песочная психотерапия – СПб., 2001.

Юнг К. Г. Психические конфликты у ребенка // Юнг К. Г. Конфликты детской души. – М., 1995. С. 5-40.

Юнг К. Г. Вклад в психологию молвы // Юнг К. Г. Критика психоанализа. – СПб., 2000. С. 273-286.

Юнг К. Г. Теория психоанализа // Юнг К. Г. Критика психоанализа. – СПб., 2000. С. 146-171.

Юнг К. Г. Аналитическая психология и воспитание // Юнг К. Г. Конфликты детской души. – М., 1995. С. 69-150.

Юнг К. Г. Развитие ребенка и воспитание // Юнг К. Г. Конфликты детской души. – М., 1995. С. 51-68.

Юнг К. Г. Одаренный ребенок // Юнг К. Г. Конфликты детской души.-М., 1995. С. 151-164.

Юнг К. Г. Значение бессознательного в индивидуальном образовании // Юнг К. Г. Конфликты детской души.-М., 1995. С. 165-184.

Юнг К. Г. Развитие личности // Юнг К. Г. Конфликты детской души. – М., 1995. С. 185-208.

Юнг К. Г. Значение отца в судьбе индивида // Юнг К. Г. Избранные труды по аналитической психологии. Т. 1.-Цюрих, 1939. С. 277-293.

Юнг К. Г. Психологические аспекты архетипа матери // Юнг К. Г.

Структура психики и процесс индивидуации. – М., 1996. С. 30-50.

Kalff D. M. Sandplay: A Psychotherapeutic Approach to the Psyche.-

Boston, 1980.WickesF. G. The Inner World of Childhood.-1988.

Источник