1 год после смерти ребенка

«У девочки, по всем признакам, скорее всего, синдром Дауна, – услышала Екатерина после родов от медиков. – Как будет возможность, сдайте анализы и посетите кардиолога».

В 2012 году в семье протоиерея Александра Войтенко и его жены родился четвертый ребенок и первая дочка – Евдокия. Хорошо протекающая беременность, не вызывающее вопросов УЗИ, легкие роды…

– Если бы о проблемах мы узнали раньше, во время беременности, мы смогли бы принять меры, подстраховаться, обратиться сразу после родов в кардиологическую клинику, да и рожать уже под наблюдением кардиологов, – говорят родители сегодня.

Шли дни, девочка была очень слабенькой, плохо ела, все время спала. Родителям казалось, вот еще немного, и окрепнет, и будет все, как с другими детьми.

– Очень сложно сразу мыслить по-другому. Сказать себе: «У ребенка проблемы, надо что-то срочно делать», – вспоминает Екатерина. – Врач рекомендовала пойти к кардиологу «как только появится возможность». Неонатолог на следующий день после родов сказала, что шумов в сердце не слышит. А эта фраза звучит очень успокоительно, откуда было знать, что шумов нет из-за того, что патология слишком серьезная…

Дуня родилась 29 декабря, так что исследования проводить было сложно – новогодние праздники. Только через месяц удалось это сделать. Стало ясно, что у нее серьезная патология сердца, не сформирована центральная перегородка.

Младенец, который не кричит

В месяц Дуне подтвердили синдром Дауна.

– Первое время очень остро становится вопрос: кто виноват. Хотя очень часто он не произносится, – говорит Екатерина. – Но мысли, а кто причина всему этому, все равно появляются, пусть и без обвинений. Ты начинаешь думать, что, наверное, дело в тебе… И здесь очень важно сразу их отогнать и четко сказать себе, супругу, родителям: «Не виноват никто. Так случилось». А еще рождение Дуни разделило жизнь семьи на «до» и «после». Потому что одно дело – теоретически принимать людей с особенностями, но, когда это происходит с тобой, с твоим ребенком – все совсем по-другому, ты меняешься.

Родители решили не скрывать этого от близких. Рассказали и старшим детям, которым тогда исполнилось 9 и 7 лет. Мальчикам сказали, что у девочки слабое здоровье. «Она может умереть?» – спросили братья. – «Да».

– Это было бы правильно – не скрывать диагноз, – говорит отец Александр. – Молчание – это как пружина в напряжении, рано или поздно все равно распрямится. Сообщая другим, ты уже принимаешь диагноз и дальше просто живешь с ним.

– Сначала было сложно проговаривать его, – добавляет Екатерина. – И я первое время говорила не «синдром Дауна», а «трисомия 21-й хромосомы» – кто поймет, тот поймет. Именно Дуня раскрыла, сколько вокруг нас хороших людей, готовых поддержать! Одна подруга, у которой был опыт общения с особыми детьми, сказала: «Катя, я понимаю, что для вас эта история – неожиданность. Но я не вижу в ней трагедии».

Семья приняла, что Дуня медленнее развивается и требует больше внимания и усилий. Родители радостно фиксировали любое достижение Дуни – сама протянула руку за игрушкой, начала держать головку, стала переворачиваться. Но проблемы с сердцем заставляли их волноваться за девочку.

Их жизнь строилась по ритму дочки – кормление по будильнику, каждые два-три часа на протяжении суток. Дуня была настолько слабой, что не могла, как другие дети, криком сообщать о своих потребностях.

– Тяжело, когда ребенок лежит молча и ты не понимаешь, что она, бедненькая, чувствует, что ей хочется, – вспоминает мать Дуни.

Строго по расписанию надо было давать девочке множество лекарств, три раза в день слушать пульс, записывать в тетрадь. Девочка тяжело переносила простуды, и начинающийся насморк в дальнейшем мог привести к госпитализации.

– Я так для себя и не поняла, как правильно нужно устраивать быт семьи, когда в ней есть ребенок-инвалид, поскольку жизнь в бытовом плане очень сильно меняется, – говорит Екатерина. – Но в какой-то момент я сказала себе: «Да, у нас вот такой малыш, но ведь есть и другие дети, которым нужны силы и любовь». Младшему сыну тогда вообще было два годика. Я боялась, что мальчики будут как-то негативно относиться к сестренке, что она забирает столько внимания, изо всех сил старалась, чтобы этого не было, привлекала их поиграть с Дунечкой, в чем-то нетрудном помочь, чтобы им было интересно. Всегда была важна поддержка мужа, и физическая, и моральная, духовная, он всегда умеет взбодрить, – рассказывает Екатерина.

Очень помогала семье бабушка – мама отца Александра. Она постоянно держала Дуню на руках, чтобы девочка чувствовала тепло, оставалась со старшими детьми, когда их папа был на службе, а мама – в больнице. В стационары с Дуней Екатерина ложилась часто.

Семья ждала, что Дуне сделают операцию на сердце и она поправится. Ее должны были сделать девочке в полгода.

Две недели на ИВЛ

Операция далась Дуне непросто. Она пробыла в реанимации 17 дней, из которых 10 пролежала одна. После этого ее смогла посещать только мама. Им казалось, что девочка восстанавливается и ей вот-вот станет лучше. Но спустя некоторое время она снова стала слабеть.

Родители не понимали, что происходит с Дуней. От врачей они ответа не услышали.

– Чтобы хоть как-то разобраться, я, не медик по образованию, купила учебники, пыталась расшифровать диагнозы, разобраться, что же происходит с дочкой, – вспоминает Екатерина. – Это сейчас я понимаю, что после операции важно быстрее сойти с ИВЛ, чтобы ребенок задышал сам, а Дуня пролежала на ИВЛ две недели, у нее началась патология легких. Пневмония, потом необратимые процессы.

Она не винит врачей в том, что дочери стало хуже. Но до сих пор спрашивает себя – если бы они с мужем знали, что с девочкой, смогли бы ее уберечь?

– Медики сделали все, что могли, это была реакция ослабленного организма Дуни. Но почему нельзя было рассказать все нам? Почему, выписывая дочку домой, никто не сказал: «С сердцем сейчас все неплохо, принимайте таблетки, но держите на контроле легкие, у вас проблемы». Умерла Дуня не от проблем с сердцем, а от ОРВИ – легкие не справились…

Когда в очередной раз Дуне стало плохо, отец Александр сам отвез дочку с Екатериной в больницу. Врач всплеснула руками, осмотрев девочку, и вновь ничего не сказала родителям. А те все надеялись, что еще немного – и дочка поправится. После того, как Дуне предложили для помощи в дыхании кислородный концентратор, родители сами начали разговор.

«Скажите, это все-таки лечение или уже поддерживающая терапия?» – задал я прямой вопрос врачу, – говорит отец Александр. – В ответ услышал, что, конечно, это поддерживающая терапия. Врач сказала, что жизнь Дунечки будет недолгой. Но сколько она проживет, никто не знает. Это было самым правильным и важным, что мы услышали от медиков за все время.

И в какой-то степени это стало облегчением, вспоминает священник. Неопределенность изматывает. «Мы поняли, что должны смягчить боль и страдания нашей дочери», – заключает он.

«Не верила, что дочь умирает»

Дуне сразу купили кислородный концентратор, ей стало полегче. Девочка прожила почти год. Удавалось даже ездить на обследования в Москву из Сергиева Посада: отец Александр сделал розетку в машине, чтобы подключать концентратор.

– Мы просто жили, ценя каждый день, радовались, когда Дуне становилось легче, расстраивались, когда ей было тяжело, – говорит отец Александр. – Дочь взрослела, развивалась, каждое воскресенье я причащал ее дома. У нее был серьезный, какой-то очень взрослый, понимающий взгляд. Мне кажется, Дуня прожила свою полную жизнь, и у нас была возможность быть рядом с ней.

– Как никогда в такое время важно, чтобы семья была вместе, – добавляет Екатерина. – Но иногда накатывало. Я не понимала, почему так происходит, как с этим справиться, что будет дальше. И тогда мне помогала молитва: «Слава Тебе, Боже. Слава Тебе, Боже!»

До последней минуты Екатерина не верила, что ее дочь умирает.

– Это было выше материнского понимания. Да, я все изучала про паллиатив, но это на уровне сознания, а сердце думало по-другому. Даже в последний день, когда дочке стало совсем плохо, я побежала в аптеку за средством для ингаляции, – говорит она.

Светлое прощание

– У Дунечки все развивалось стремительно, на фоне простуды. Начался насморк, и потом ей резко стало плохо. Вызвали скорую, нам сказали: «Мы сейчас не имеем права куда-либо вас везти, потому что девочка находится в глубокой коме и ей нужен полный покой», – вспоминает протоиерей Александр Войтенко.

Священник тогда только вернулся со старшими детьми и воскресной школой из паломнической поездки. «Успели», – говорит он. Вокруг Дуни собралась вся семья, прочитала отходную, дочка все время была на руках у бабушки.

– Тяжело было, когда служил литию, впервые упомянуть дочку в молитве «Со святыми упокой…», я не выдерживал, – продолжает отец Александр. – На отпевании просил подстраховать другого священника, если вдруг не смогу. Младенческое отпевание – отдельный чин, мне приходилось его совершать несколько раз, и мне он кажется очень светлым, жизнеутверждающим. Я смог собраться и дослужить сам, и мне прощание запомнилось как раз некой светлой торжественностью. Казалось, все родственники, друзья приехали не чтобы нас жалеть, а чтобы приобщиться к священному моменту – младенец завершил свой крестный путь и мы просим, чтобы Господь принял его в Свою Вечную Обитель.

На похороны родители не нанимали спецтранспорт. Им было важно и дорого самим проводить Дуню в последний земной путь, в той машине, в которой она ездила вместе с ними.

Сейчас на ее могиле отец Александр не служит панихиду – ему кажется это неуместно для младенца, а только литию. При жизни Дуня любила маленькие белые хризантемы, семья привозит ей именно их.

«Так хотелось бы, чтобы Дуня была с нами»

Дуня – четвертый ребенок в семье Войтенко. О ней знает, в том числе, и сестренка, родившаяся уже после ее смерти. Ей 4,5 года, девочка любит рассматривать семейные фотографии. Показывает на Дуню и говорит: «Это моя старшая сестренка, она умерла, я люблю ее». Если увидит на фото игрушку Дуни, с которой сейчас играет сама, радуется, что когда-то ей играла старшая сестра.

– Умерший ребенок все равно остается членом семьи, – говорит отец Александр. – Мы благодарны Богу, что у нас родилась Дунечка, Он и нам дал очень важный, серьезный урок, и ей дал возможность пройти ее крестный путь по земле. Мы многому научились. Мне часто приходится отпевать, я всегда с очень большим уважением относился к материнскому горю, и это уважение в чем-то связано с образом Богородицы, Которой выпало оплакивать Своего Сына. После нашей истории я стал еще больше уважать свою жену. А еще почувствовал, что вокруг больного ребенка всегда семья становится целостной, крепкой.

Протоиерей Александр Войтенко отмечает, что после ухода Дуни он находит слова утешения для родителей, столкнувшихся с таким же горем – утратой ребенка. Теперь он окормляет реабилитационный центр, где занимаются дети с ДЦП, аутизмом, синдромом Дауна.

– Когда меня спрашивают: «Как вы пережили смерть Дуни?», – я не могу ответить, – говорит Екатерина. – Это то, что нельзя пережить. Мы просто живем с этим. Я говорю себе: «Дуня там, у Господа, ей действительно легче, чем здесь, с теми мучениями и страданиями, которые ей достались». И понимаю – это правильные слова, а внутренне все равно очень больно. Так хотелось бы, чтобы Дуня была с нами, чтобы я спокойно, не боясь расплакаться, говорила: «У нас пятеро детей». Но вопросы, почему Господь даровал нам Дуню, почему забрал, остаются. Я понимаю, что ответа нам не узнать, но задавать их и молиться, мне кажется, очень важно.

Источник

. . .

Души молодых.

Потеря ребенка.

Круг представляет цикл жизни, смерти и перерождения. Для души дети играют жизненно важную роль в возобновлении их жизни. Каков духовный подтекст преждевременной гибели полноценного организма, который едва начал свое существование? Немало убитых горем родителей писало мне, вопрошая о смысле преждевременной смерти их детей, и на эти письма всегда трудно отвечать. Те из нас, кто не прошел через горестную утрату ребенка, могут лишь в своем воображении представлять боль, которую испытывают эти родители. Некоторые родители, потерявшие ребенка, впадают в крайность, ошибочно решая, что их ужасная утрата является результатом кармического долга, который они должны заплатить за какие-то проступки в своей прошлой жизни, связанные с насилием по отношению к детям.

Если умерший ребенок был подростком или старше, кармические силы, которые приводят его к смерти, обычно имеют непосредственное отношение не столько к родителям, сколько к молодому человеку. Более того, даже когда смерть более юного по возрасту ребенка кармически связана с родителями, этот урок не означает автоматически, что они причиняли страдания детям в своей прошлой жизни. Урок может быть результатом многих других элементов, включая элемент косвенного действия. Одна из моих пациенток, которая пришла ко мне примерно через год после смерти ее восьмилетней дочери, рассказала мне следующее во время сеанса.

“Я была богатой матроной в Лондоне в девятнадцатом веке и обращала мало внимания на страдания беспризорных детей на улицах моего города. Их положение меня не волновало, потому что они не были моими детьми. Я считала, что за них должны были отвечать их родители или государство, а ко мне они не имели никакого от ношения – хотя у меня было предостаточно денег, чтобы поддержать сиротские приюты и общество по защите незамужних матерей. Я знала, что эти службы пытались свести концы с концами, но я ничего не делала. Между жизнями я решила внести изменение в свое положение. Я согласилась испытать мучительное страдание из за утраты моего горячо любимого ребенка. Боже, что это за боль, но это учит меня состраданию”.

Информация о душе и детской смертности пришла ко мне через многие годы, и она может быть утешительной для матерей, которые испытывают раскаяние по поводу своих сознательных и невольных действий, повлекших за собой утрату не рожденного ребенка. Это касается как выкидышей, так и абортов. Пожалуйста, во время моего обзора этого материала помните, что кармические причины и следствия, касающиеся событий прошлых жизней, отличаются в каждом отдельном случае взаимоотношений родителей и ребенка. Я намерен представить читателям некоторую основную информацию о молодых, которую я получил из рассказов моих многочисленных Субъектов.

Сразу скажу, что я ни разу не встречал случая, когда душа входила в плод в течение первых трех месяцев беременности матери. Причина, по которой души не начинают сложный процесс соединения с плодом раньше трехмесячного возраста, заключается в том, что на этой стадии у плода еще не имеется достаточно мозговой ткани, с которой они могли бы работать. У меня есть очень хорошая знакомая, которая работает в родильном отделении главной больницы в Орегоне. Когда она услышала, как я выступил с этим утверждением по национальному радио, она позвонила и сказала: “Майкл, почему ты не хочешь позволить этим маленьким существам иметь душу?” Она определенно расстроилась из-за вопроса о том, кто имеет и кто не имеет душу в случае, если ребенок не родился в срок. Я начал свой ответ с того, что я не создаю правила, и поэтому, пожалуйста, “не убивайте глашатая”. Я полагаю, что эта женщина, занимающаяся новорожденными и сталкивающаяся с многочисленными случаями не удачного исхода, чувствовала, что с момента зачатия плод, имеющий душу, получит больше духовной поддержки и утешения, чем если у него нет души.

Я сказал своей знакомой, что существует вселенское сознание любви, которое окружает всех не рожденных детей. Творческая сила существования никогда не отделяется от какой бы то ни было формы жизненной энергии. Плод может быть живым индивидуальным существом и не имея бессмертную личность души. Если у матери случился выкидыш в течение первых трех месяцев, любящие духовные силы всегда оказываются рядом, чтобы утешить эту мать и позаботиться о ребенке. Субъекты рассказывали мне, что даже в случаях, когда выкидыш случается между четвертым и девятым месяцами, эти заботливые души могут оказать поддержку ребенку и матери более прямым, физическим способом с помощью энергии. Души знают заранее о вероятности рождения ребенка в срок.

Например, если беременная женщина теряет своего ребенка, скажем, на седьмом месяце из-за того, что она упала с лестницы, это не означает стопроцентно, что женщине было предопределено упасть. Наверняка имелась и другая возможность: именно в этот день, в конкретный момент времени она могла решить – в последнюю минуту – не спускаться с лестницы. Однако, если молодая незамужняя девушка забеременела и решила сделать аборт, велика вероятность того, что здесь присутствует важный вероятностный фактор выбора. Объяснения причинности в этих двух случаях, конечно, гипотетические. Тем не менее различные сценарии важных событий нашей жизни бывают известны заранее, когда мы выбираем определенное тело в Круге. Все имеет кармические последствия и смысл для нас.

Душам не предлагаются тела наугад. Когда мать по той или иной при чине теряет своего ребенка, я заметил, что довольно велик шанс того, что душа этого ребенка вернется к этой же матери вместе с ее следующим ребенком. Если же эта мать больше не собирается или не может иметь детей, душа может вернуться к другому члену семьи, потому что так было задумано изначально. Когда жизнь бывает такой короткой, души называют ее “заправочной жизнью”, и она также имеет смысл для родителей. Вот пример, иллюстрирующий этот момент.

“Я присоединилась к плоду на четвертом месяце для трехмесячного существования. За это время моей матери нужно почувствовать энергию моей души, чтобы знать, что давать и терять жизнь – это очень глубокая вещь. Я не хочу, чтобы печаль утраты удержала ее от того, чтобы попытаться еще раз. Мы знали, что этот плод не родится в срок, но у нее имелась возможность успешно родить второго ребенка – после меня, и я хотела сотрудничать с ней. Она не знает, что я уже была однажды ее (не рожденным) сыном, и теперь я её дочь. Я думаю, что смогла смягчить ее горечь утраты, посылая ей утешительные мысли в тиши ночей между ее двумя беременностями”.

Психология bookap

Как я уже упоминал в главе 7 в разделе о родственных душах, когда младенцы и маленькие дети умирают, их души, как правило, не уходят в Мир Душ в одиночестве. Духовные Гиды, особые души, заботящиеся о молодых, или компаньоны душ этих детей нередко встречают их прямо на уровне Земли. Если родителей убивают вместе с их маленькими деть ми, они остаются вместе, о чем свидетельствует следующий отрывок.

“После того, как меня и моего сына убили бандиты (Швеция, 1842), я пыталась утешить его, поднимаясь вместе с ним. Поскольку сын был так молод, он поначалу был совершенно дезориентирован и растерян. Я крепка держала его и говорила ему, как сильно я люблю его и что мы идем домой. Когда мы поднялись вместе с ним, я сказала, что нас скоро встретят наши друзья, после чего мы расстанемся на какое-то время, а затем снова соединимся”.

Источник